Петербургская баллада

– Не, ты водку ждать будешь. А уж потом – в окно, или головой о стену… Ты что, в органах раньше служил?

– Нет. В армии краснопогонником был, – нехотя сообщил он. – Конвоировали заключенных. Потом охранником в частных фирмах.

– Понятно, – кивнул я, и мы замолчали. Молчали до тех пор, пока не вернулся Алексеев. Неодобрительно покосившись на меня, поставил на стол бутылку, какие-то консервы, вынул из ящика стола два стакана и, не проронив ни слова, снова вышел за дверь.

– Не одобряет, – посмотрел ему вслед Капланюк.

– Самому противно, – признался я, разливая водку по стаканам.

– Со мной пить?

– Вообще пить. Я ведь и впрямь непьющий. Раз в год только и позволяю себе. Наверное, и этого не надо, но уж больно эти праздники душу травят. Тяжело на трезвую голову… Держи.

Он принял стакан и тут же, одним огромным глотком, выпил. Меня даже передернуло.

– А ты чего ждешь? – посмотрел он на меня. – Или надеешься, что опьянею и язык развяжется?

Я пожал плечами и, собравшись с духом, выпил.

– Бр-р! Мерзость какая! – с трудом выдавил я, переведя дыхание. – И чего? Когда оно… подействует?

– Жди, – развел он руками. – Это же не наркоз, тут время нужно… А что у тебя за проблемы с Новым годом?

– Тебе не понять, – насупился я.

– Вот видишь? Как я и говорил: мне не понять тебя, тебе – меня. Каждый умирает в одиночку.

– Очень интересно? – зло прищурился я.

– Мне, честно говоря, до фонаря. Своих забот хватает.

– А я могу рассказать, – неожиданно для самого себя решил я. – Никому никогда не рассказывал, а вот тебе могу.

– Это почему еще именно мне? – насторожился он.

– А ты – маньяк, – видимо, водка все же ударила мне в голову. – Ты ни смеяться, ни жалеть не станешь. И всякие поганые советы давать не станешь.

– Да-а? А вот теперь интересно… Ну-ну?

И я рассказал ему все. Не комментируя и не оправдываясь. Просто взял и рассказал свою жизнь сидящему напротив насильнику и убийце. А потом налил полстакана водки и выпил. Не знаю, что на меня нашло. Если б эту картину увидел нормальный человек, он бы просто не понял. А присутствуй при этом кто-нибудь из коллег, думаю, больше со мной в отделе никто бы не разговаривал. Но на тот момент мне было почему-то все равно.

– Забавно, – после долгого молчания сказал Капланюк.

– А-а, тебе забавно…

– Нет, забавно то, что я, кажется, ее знаю.

– Это как? – опешил я.

– Ты же сам сказал: блондинка, симпатичная, ветреная, забавная, любит танцевать и ушла от тебя примерно полгода назад. Так?

– Так.

– Значит, знаю.

Мы еще помолчали. Я выжидательно смотрел на него, он долго мялся, потом, на что-то решившись, подвинул ко мне стакан.

– Еще нальешь? Спасибо… Ладно. Черт с тобой. Скажу я тебе. Но только тебе. Без протоколов и не подтверждая в дальнейшем ни словом. Потом поймешь – почему… Идет?

– Идет, – согласился я.

– После армии я женился, – начал он свой рассказ. – Женился на той, которую любил. Как ни странно звучит, но она дождалась меня из армии. Любила меня безумно. Такая, как она, – одна на миллион. А я молодой, опыта и связей нет, да еще перестройка эта чертова… С деньгами туго… Устроился охранником в одну фирму – разорилась. В другую – зарплату по нескольку месяцев задерживали. Нелегко, в общем, было. Халтурил где придется. Потом ребенок появился, вообще едва концы с концами сводил. Да что говорить, всякое было… Одним словом. Когда удалось наконец устроиться в фирму с хорошим графиком и приличным окладом, держался за эту работу, как за спасательный круг. Не все нравилось, но от добра добра не ищут. Директор там был сволочь первостатейная. Люди редко делятся на плохих и хороших. В каждом человеке перемешано все, как в коктейле. По поступкам судят. Для кого-то ты плохой, для кого-то – хороший… А этот исключением из правил был. Родит иногда земля таких уродов… Фирма эта занималась видеопродукцией…

Капланюк замолчал, выдерживая паузу, и многозначительно посмотрел на меня. Я внимательно слушал, и он продолжил: