Петербургская Коломна

За день до окончания погрузочных работ командующий Черноморским флотом по просьбе командира крейсера 2-го ранга «Алмаз» В.А. Григоркова приказал капитану 1-го ранга Кольнеру перейти вместе с 1-м и 4-м взводами гардемаринов на этот корабль. С «Алмаза» перед эвакуацией на берег ушла почти вся команда. Гардемарины на крейсере заменили палубную и машинную команды, встали к котлам и судовым машинам, несли вахтенную службу. Капитан 1-го ранга Кольнер вспоминал: «Только благодаря этой полуроте гардемарин крейсер, Алмаз“ смог самостоятельно выйти в море и в сложных штормовых условиях дойти до Константинополя».

Командир предполагал разместить семьи офицеров на грузовых и пассажирских судах, уходящих вместе с эскадрой, но это оказалось совершенно невозможным. Пришлось размещать их на борту «Алмаза». К вечеру 16 ноября каюты, кают-компания и адмиральские помещения крейсера заполнились пассажирами и их вещами. Перейдя в Северную бухту, корабль встал на якорь, ожидая приказа выйти в море.

В бухтах Минной, Северной и Стрелецкой шла спешная погрузка на корабли. К трапам и погрузочным люкам выстраивались вереницы повозок с ранеными, армейским имуществом и толпы беженцев. Охваченные паникой и ужасом, люди любой ценой старались пробиться на корабли и даже на подводные лодки. Некоторые, потеряв надежду попасть на корабль, кончали жизнь самоубийством, и их тела сбрасывали с трапов в море.

Свидетели этих трагических дней помнят, как тысячи людей под траурный звон колоколов и свет пожарищ грузились на корабли покидавшего Россию флота. Уходившие суда вели люди, которые, как их отцы и деды, с петровских времен свято почитали славу Андреевского флага. Уходивший флот не имел больше национальной принадлежности, поскольку его флаг не принадлежал отныне суверенному государству.

31 октября, в 7 часов утра, «Генерал Алексеев» вышел на внешний рейд Севастополя и стал на якорь у Стрелецкой бухты, неподалеку от крейсера 2-го ранга «Алмаз». Старший офицер линкора старший лейтенант А.Н. Павлов сформировал машинные команды, дополнив вахты кочегаров пассажирами – юнкерами казачьего училища. Из гардемаринов и кадетов организовали вахту сигнальщиков. Кадеты провели работы по перегрузке вещей Морского корпуса с палубы в корабельный трюм.

Весь день к «Генералу Алексееву» подходили буксиры и баржи с беженцами и грузами. На его палубы даже подняли три сторожевых катера. Последней пришла баржа с гардемаринами, несшими патрульную службу в городе.

14 ноября, в 10 часов утра, имевшие хоть какой-то ход бывшие корабли Черноморского флота и транспортные суда покинули Севастополь. В составе каравана из 150 вымпелов шел и «Алмаз». Начался его последний поход – поход, оказавшийся дорогой к скорбному концу и долгому забвению.

Последним видением родного берега стал для беженцев Херсонский маяк, его мерцающий огонь еще долго прощально мигал уходившим в изгнание русским людям, плотно забившим все уголки кораблей Черноморского флота. Правда, по воспоминаниям кадетов и гардемаринов, им в этот поздний вечер было не до ностальгических переживаний. За несколько дней и ночей беспрерывных погрузок и караульной службы они настолько физически обессилели, что после окончания этого беспрерывного аврала большинство из них не имели сил и желания добраться по лабиринтам огромного незнакомого корабля с темными узкими коридорами и бесчисленными горловинами до своих спальных мест в матросских кубриках. Они предпочли найти какое-нибудь подходящее место на покрытой угольной пылью палубе, под орудийными башнями или на тюках и, заснув крепким сном, отдохнуть, чтобы завтра утром все начать заново. Молодые люди, утомленные непосильной для их возраста работой, даже проспали сильнейший шторм.

Разбушевавшаяся стихия внезапно обрушилась на корабли. Казалось, что само Черное море бурно протестует, выказывая свое недовольство уходом некогда могучего Российского флота, побеждавшего врагов в легендарных исторических сражениях. Волны поглотили миноносец «Живой», нанесли существенные повреждения многим судам. Положение пассажиров было ужасным. Сильная качка изматывала их, особенно женщин и детей, многие теряли сознание. Некоторые суда в шторм дали течь, и с них в открытом штормовом море стали срочно переправлять пассажиров. По неустойчивым веревочным трапам на уходящие из-под ног палубы кораблей карабкались женщины и дети.

При подходе к проливу Босфор на корабле отказала одна из главных машин – на чужбину в изгнание «Алмаз» тащили на буксире. К Константинополю ветеран трех войн подходил под флагом Франции – страны, предоставившей возможность покинувшим Черное море русским кораблям и судам базироваться в ее территориальных водах.