Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России

Но это – официальные вехи карьеры Александра Богдановича Кеммерера, а собратья по науке отметили заслуги подвижника фармацевтики и минералогии по-своему, они любили его как честного и доброго человека, талантливого учёного, страстного коллекционера. Норденшельд назвал в его честь «кеммемеритом» красивую разновидность клинохлора – минерал красного, фиолетово-красного, фиолетово-синего или зеленоватого цветов из породы хлоритов-серпентинов, найденных в хромистых железняках Кыштымского и Бисертского заводов.[391] Знаток минералов, Александр Кеммерер, вероятно, не раз помогал советами брату-ювелиру Вильгельму, тем более что в его редкостной по составу коллекции особенно обширно были представлены образцы из русских месторождений. Но, к сожалению, большая часть её вскоре после смерти в Александра Богдановича Кеммерера 1858 году оказалась в Лондоне.[392]

В отличие от других соискателей-конкурентов, Вильгельм Кеммерер написал 11 июля 1835 года прошение не в Кабинет, а прямо на «Высочайшее имя», адресовавшись непосредственно к «Всепресветлейшему, Державнейшему, Великому Государю Императору Николаю Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, Государю Всемилостивейшему». Ювелир Wilhelm Kämmerer, горевший «ревностным желанием поступить на службу в Кабинет»,[393] предусмотрительно запасся нужными документами. Свидетельство «Санкт-Петербургского Купечества от дел Городовых Старост по гильдейскому управлению», данное 16 июля 1835 года, подтверждало, что Вильгельм Кеммерер, «из Саксонских подданных без вступления в подданство России», вёл себя как полагалось благонамеренному гражданину: не имел недоимок, не только состоял в законном браке, но и проявил себя хорошим семьянином, «поведения хорошего, в обществе в предосудительных поступках замечен не был».[394] А неделей раньше, 10 июля, присяжные «Старшины и товарищи Санктпетербургского Немецкого цеха Ювелирных, золотых, серебрянных и граверных дел» иностранного цеха гарантировали, что Вильгельм Кеммерер «в совершенстве знает всё то, что касается до ювелирного искусства».[395]

Чиновники Кабинета перечить высочайшей персоне не стали, и уже 18 июля 1835 года состоялось определение «Временного Санктпетербургского 3-й гильдии Купца Ювелирных, золотых и серебряных дел Мастера Вильгельма Кеммерера, представившего о благонадёжности своей и знании свидетельства, по прошению его, <…> на вакансию оценщика дорогих вещей, с жалованьем, положенным по Штату по восьмисот рублей в год».[396] Уже на следующий день управляющий Кабинетом, не замедлив, утвердил сие решение. Ещё через три дня, 22 июля, о поступлении Кеммерера на придворную службу уведомили и столичную Городскую Думу. Наконец, сам ювелир 10 августа, поклявшись на Евангелии и поцеловав крест, подписал клятвенное обещание о верном, ревностном и нелицемерном отношении к предстоящей службе. Нового оценщика привели к присяге генерал-супер-интендант Фёдор Рейнбот и пастор церкви Св. Анны.[397]

Теперь Вильгельм Кеммерер должен был наблюдать за состоянием не только хранящихся в Кабинете драгоценных предметов, предназначавшихся для «Высочайших подарков», но и за сохранностью личных бриллиантов царской семьи и коронных вещей. Вскоре к обязанностям оценщика Кабинета прибавилось ещё одно обязательство, и по поручению Капитула императорских орденов Василий Богданович Кеммерер изготовил с 1836 по 1841 годы вместе с Иоганном-Вильгельмом Кейбелем множество орденских знаков.

Дела шли успешно, обеспечивая хорошие доходы. Изделия в магазине Кеммерера славились очень хорошим подбором не только бриллиантов, но и других драгоценных камней, особенно уральских и сибирских самоцветов.

Много приходилось работать и для Двора, исполняя всевозможные броши, перстни, браслеты, пряжки, табакерки с портретами царствующих императора и императрицы, красивые броши (одна из них в 1850 году украсила французскую актрису Лежье). В том же году Кеммереру довелось выполнить не только крест с изумрудом к патриаршей митре, но и знак ордена Св. Станислава второй степени, украсивший драгомана Оттоманской Порты Нуреддин Бея, поскольку годом раньше ювелир, как и мастер Яков Оссоланус, удачно сделал с внесением нужных изменений бриллиантовые орденские знаки, предназначенные для пожалования турецким чиновникам.

Кеммерер великолепно справлялся и с более важными и ответственными заказами. В праздник Рождества Христова, отмечаемый в 1837 году, монарх смог преподнести обожаемой супруге искусно сработанный ювелиром небольшой гарнитур с гранатами, состоявший из изящных фероньерки, пары серёг и фермуара. Вскоре оценщику Кабинета поручили исполнить диадему с изумрудами в приданое старшей дочери Николая I к свадьбе с герцогом Лейхтенбергским, а почти два десятилетия спустя для той же великой княгини Марии Николаевны чародей Кеммерер сделал два жемчужных браслета «с бриллиантовым фермуаром при каждом».[398]

Диадема с жемчугами для венчания великой княгини Марии Александровны