Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России

Поражали своим качеством изумруды, чей суммарный вес достигал 260 карат. Даже на чёрно-белой фотографии видно отсутствие в камнях трещин, столь присущих смарагдам. Искусные руки огранщиков на два из одиннадцати кабошонов даже нанесли грань, чтобы лучше выявить красоту самоцвета, аккуратно закреплённого в золоте. Все изумруды были уральского происхождения.[426]

Не исключено, что к «казённым» камням Кеммерер мог добавить и принадлежавшие ему самому. Ведь современники ювелира отмечали, что все лучшие каменья отправляются «на Невский проспект к Римехеру, Кемереру и другим», а поэтому «на Невском проспекте скорее и вернее найдёшь то, что хорошее только случайно бывает» в самом Екатеринбурге и в тогдашней столице Сибири – Тобольске.[427]

Овдовевшая Александра Иосифовна в начале XX века уступила дивное ожерелье супруге Николая II.[428] К сожалению, как это колье, так и другие драгоценности императорской семьи, украшенные уральскими изумрудами, были проданы после Октябрьской революции, а поэтому посетители Алмазного фонда России сейчас почти лишены возможности видеть дивные отечественные камни, месторождения которых оказались практически выработанными ещё к началу XX века. Осталась только слава об их красоте да тёмная история со странно исчезнувшим, уникальным по величине и своим достоинствам изумрудом.

Таинственная судьба «фунтового» уральского изумруда

Ещё Плиний Старший упоминал о смарагдах, привозимых с «Рифейских» гор, случались и отдельные интересные находки, но открытие месторождений уральских изумрудов и их история тесно связаны с именем Якова Васильевича Коковина (Каковина). На берегу речки Токовой, где смолокур Максим Кожевников в корнях вывороченного дерева углядел «худые аквамарины», именно Яков Коковин 23 января 1831 года обнаружил первую изумрудную жилу, но эти же дивные камни вскоре и погубили его.

Самого Николая I поразили ярко-зелёный «тёплый» цвет отечественных смарагдов, их красота и чистота из-за небольшого числа видимых включений и трещин. Изумруды Урала ни в чём не уступали прославленным и признанным колумбийским камням, к тому же последние казались более холодного оттенка из-за лёгкого прицвета голубизны. Однако неравномерная присылка дивных кристаллов с далёкого Урала всё время волновала начальство Кабинета Императорского двора, боявшееся возможной утайки казённого добра, а посему решившее послать ревизора.

На беду, изумрудные копи незадолго до приезда проверяющего чиновника подарили столь уникальный смарагд, что Яков Коковин, тогда управлявший казённой Екатеринбургской гранильной фабрикой, никак не мог насладиться лицезрением диковинки, оттягивая миг расставания и отсылки чудесного кристалла в Петербург, говоря окружающим: «Ещё на этот камень полюбуюсь, ни прежде, ни после не было подобного». Ведь он, будучи подлинным художником и талантливым скульптором, любивший в минуты краткого досуга заниматься резьбой по камню, тонко чувствовал «душу» самоцвета.

Да это и неудивительно. Почти три десятилетия назад Яков Васильевич Коковин, внук камнереза, сын незаурядного крепостного мастера и сам крепостной, лишь благодаря покровительству мецената графа Александра Сергеевича Строганова попавший в петербургскую Академию художеств, настолько блестяще одновременно окончил медальерный и скульптурный классы, что получил не только золотую медаль, шпагу и личную свободу, но и был удостоен права на пенсионерскую поездку за границу. Однако та сорвалась из-за наполеоновских войн 1806 года, и новоиспечённый выпускник вскоре уехал на родину, где и сделал карьеру от художника до директора казённой фабрики.

Приехавший в июне 1835 года ревизор лично уложил в ящики подготовленную к отправке в столицу партию камней, в том числе и дивный кристалл «самого лучшего достоинства, весьма травянистого цвета, весом в фунт (тогда составлявший 409,512 грамма), <…> самый драгоценный и едва ли не превосходящий достоинством изумруд, бывший в короне Юлия Цезаря». Проверяющий из Петербурга опечатал каждый ящичек как своей печатью, так и печатью Екатеринбургской фабрики, взял с собой в сопровождающие Григория Пермикина, чтобы привезти искусного камнереза (и будущего открывателя месторождений отечественного лазурита) работать на другом казённом предприятии, находящемся в Петергофе.