Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

Ф. говорит: «Ватник, огурец — это принижает».

Я говорю: «А что надо? Каракулевую шубу, хрустальный бокал и бутерброд с паюсной икрой? И чтобы шестимесячная завивка у деда на голове? И сберегательная книжка рядом? Так, да?»

Она говорит, поджав губы: «Получается, что у деда ничего не осталось. Он, дескать, ничего в жизни не имеет. Нет-нет, картина реакционная».

Такой вот искусствовед.

Картина

Художник Плахин, моложавого вида мужчина в джинсах, с аккуратной бородкой на румяном лице, отошел от мольберта и, налив бокал шампанского, с удовлетворением оглядел законченную им к выставке картину: ясноглазый дедок в тени прибрежного куста собирается выпить полстакана водки и закусить огурчиком; рядом сабельно блестит коса. Обеденный перерыв у человека. Сейчас, дескать, тяпну, пересплю жару — и снова за работу.

Допив шампанское, Плахин написал на фанерке:

«Худ. Плахин. Во время отдыха».

Первой навела критику жена.

— На общем фоне антиалкогольной пропаганды водочный мотив звучит кощунственно. И где дети? Почему они не помогают в работе?..

Плахин угрюмо согласился и заменил водку пепси-колой, а на заднем плане дорисовал двух парней, весело размахивающих косами.

— Совсем упущена тема обеспеченной старости, — скептически отозвалась теща. — И не отражен размах индустриализации на селе.

Плахин поколебался и, убрав косу, добавил в углу картины клыкастую сенокосилку из журнала «Сельская молодежь», а рядом с дедом изобразил лайковый пиджак, небрежно брошенный на траву, и сберегательную книжку, как бы ненароком вывалившуюся из кармана, с цифрой 3000 на раскрывшейся странице.

— Закусь слабовата, — усомнился в реалистичности полотна сосед. — При таких деньгах можно и икорку.

Плахин уместил в ногах у деда худфондовский рушник с петухами и разложил на нем бутерброды с красной икрой, хрящеватые ломти осетрины, вазочку с апельсинами и дышащие паром шашлыки. Как будто всё это принесли заботливые женские руки из разъездной поварской бригады.

— А каков его духовный мир? — увидев картину, поинтересовалась дочка-студентка. — Что он делает в свободное от работы время?

Плахин согласился с промашкой и пририсовал томик «Братьев Карамазовых» писателя Достоевского и зачетную книжку сельского университета культуры, выскользнувшую из пиджака. Легкий ветерок шевелил страницы с отличными оценками по всем предметам.

Уступив сыну, Плахин одел деда в темно-синие джинсы. «Нормально, — кивнул сын. — Знай, дескать, наших».

По настоянию тестя пришлось дорисовать гармонь-трехрядку и приемник «Океан» с выдвинутой антенной. В том смысле, что кто умеет работать, тот умеет отдыхать.

Нейтральный стакан был заменен на расписную серебряную чарку, а выгоревшая рубашка — футболкой фирмы «Адидас». Войдя во вкус, Плахин дописал бутылку шампанского, стынущую в мельхиоровом ведерке. Поразмышляв, он добавил к лицу своего героя фасонистую бородку и бросил в траву темные очки, отражающие летящий по небу дельтаплан — примету времени. Герой сразу помолодел и приосанился.

«Теперь другое дело! Всё как в жизни!» — в один голос воскликнули родственники и друзья, когда Плахин сдернул покрывало с мольберта.

«Живут же люди!..» — вздыхали посетители выставки, читая надпись под картиной, искаженную по недоразумению оформителями:

«Художник Плахин во время отдыха».

Сюжет созрел мгновенно, как головная боль. Пил втихаря водку. Один. И писал.

Прочту опосля и перепечатаю. Может, возьмут.

Закрываю ворота и ложусь спать!

26 сентября 1983 г. Дежурю в гараже.

Нельзя же только подавать надежды. Надо их и оправдывать.

Придумались названия псевдоученых статей: «Случаи изнасилования крупного рогатого скота с обморочным исходом». «Глубокий гипноз в ветеринарном деле». «Лечение воспаления среднего уха у трудновоспитуемых подростков».

Эти юморесочные настроения надо выжигать в себе каленым железом.

Вчера ездил помогать строить баню Скворцову.

Он прочитал «Феномен Крикушина». Понравилось письмо, но не содержание. Сказал, что водить дружбу с моими героями ему не хотелось бы. Герой д. б. героем. Чтобы с ним хотелось сесть и выпить. Как, например, герои В. Пикуля. Извинился. Предполагает, что такое восприятие возможно из-за личного знакомства с некоторыми прототипами и своего плохого самочувствия. У него опять что-то с горлом. Собирается сдать объект в конце сентября и ложиться на обследование.

В глазах у него стояла такая тоска, что потом весь вечер у меня было плохое настроение. Возможно, он боится худшего. С горлом мучается около года. Надежда бодра, ничего плохого про болезнь мужа не говорит.

Их сын Димка застрял в порту Усть-Кут, на практике, потому что трезвые грузчики в Сибири в дефиците, а навигация заканчивается, и надо успеть выполнить «северный завоз» до конца навигации.

— Давно ли он у нас с тобой в электричке обклался? — пошутил Скворцов. — А сейчас уже студент-грузчик. Девочки, джинсы. Время летит…

Да, летит.