Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

Учиться надо, а не пьянствовать. Двух слов связать не могу, а выпиваю, как большой писатель — водка, портвейны, пиво…

Журнал «Литературная учеба». № 3. 1982 г.

«Риторика — искусство, соответствующее диалектике», — так начинает свою «Риторику» Аристотель, разумея под диалектикой умение строить беседу, диалог ради выяснения истины.

Пришел Шкаф и занял у меня до вечера три рубля. Под глазом синяк. Как не выручить мужика в трагический момент жизни?

М. Горький. «Как я учился писать»:

Антропоморфизм — очеловечивание природы, вещей. Ветер стонет, плачет и т. д.

Рассказ Флобера «Простое сердце» произвел на Горького изумительное впечатление. Он показался ему фокусом.

Анатоль Франс, роман «Боги жаждут» — прочитать!

Горький признается, что учился у французов и хвалит книгу А. Горнфельд «Муки слова», изд. Госиздатом в 1927 г.

Иоанн Златоуст — отец православной церкви, книжник, наставник, поучитель.

22 октября 1983 г.

Сегодня в «Смене» вышла моя «Картина». Ездил к Спичке в редакцию.

Аркадий принимал меня на 6-м этаже Дома прессы. Он зам. ответственного секретаря «Ленинских искр» и по совместительству ведет отделы юмора в «Смене» и «Вечерке». Посоветовал отослать «Производственную сказку» в «Московский комсомолец». Москва, дескать, может взять на себя ответственность за такой материал, а он — нет. В Ленинграде не пройдет.

24 октября 1983 г. Гараж, вечер.

По утрам и вечерам прохладно. Ветер. Завтра дают аванс, буду ждать после дежурства открытия кассы. Денег осталось только на метро.

Лев Толстой в беседе с А. Ф. Кони говорил: «…Человек обязан быть счастливым, как обязан быть чистоплотным. Несчастье состоит, прежде всего, в невозможности удовлетворения своих потребностей. Поэтому, чем меньше потребностей у человека, тем меньше поводов быть несчастным. Только когда человек сведет свои потребности к минимуму необходимого, он вырвет жало у несчастия и обезвредит последнее…»

Потребности у меня сейчас минимальные, но — семья. Ольга хмурится, когда денег нет. Я подбадриваю: деньги — как навоз: сегодня нет, а завтра воз. Скорее бы воз, говорит она. Предложить ей вырвать жало «своего несчастия» — умерить потребности до минимума — язык не поворачивается. И так живем весьма скромно. О деньгах Ольга молчит, старается экономить, огорчается только моим выпивкам.

Толстой считал, что в литературном произведении следует различать три элемента: содержание (самый главный), любовь автора к своему предмету и технику. Только гармония содержания и любви дают полноту произведению, и тогда обыкновенно третий элемент — техника — достигает известного совершенства сам собой.

Толстой говорил, что в произведениях Тургенева, в сущности, немного содержания, но большая любовь к своему предмету и великолепная техника.

Достоевский — огромное содержание, но никакой техники.

Некрасов — есть содержание и техника, но нет элемента любви.

12 ноября 1983 г.

Вчера ездил к А. Житинскому в Дом творчества, в Комарово. Говорили о моей повести «Феномен Крикушина». Он похвалил, но сдержаннее В. Конецкого. Дал мне рекомендацию в Клуб молодых литераторов при Союзе писателей. Одобрил замысел «Шута».

Когда я в начале разговора достал бутылку «Алазанской долины», он испуганно отпрянул от стола:

— Нет-нет! Лучше не надо! Я пить не умею… Хочу сегодня поработать. Если хотите, пейте.

Я убрал бутылку в портфель — принять ее он отказался.

— У меня пусковая доза — пятьдесят граммов водки, — простодушно признался Житинский. — Лучше не начинать…

О своих отношениях со спиртным я умолчал.

Сегодня в «Смене» вышел рассказик «Динь-дзинь».

Ездили с Ольгой в Мельничный Ручей, в пансионат Октябрьской ж. д., где я выступал как автор-исполнитель в концерте от Клуба сатиры и юмора. Царский обед. Не пили. Выступали: Андрей Мурай, Илья Бутмин, Эдик Лопата, Коля Жильцов.

Новичок Жильцов к зависти старичков эстрады положил зал своими текстами. Я тоже ржал за кулисами. Действительно смешно. В вещах Жильцова не бывает пошлости. Старички сдержанно похваливали Жильцова, чувствовалась ревность.

13 ноября 1983 г.

Пишу «Шута». Есть пролог, завязка, перипетии, отдельные герои, законченные сценки, размышления автора-героя, даже эпилог есть, но повести еще нет. Может, будет роман? Что лучше: стиснуть текст до размеров повести или растянуть его до романа?

Недавно прочитал Г. Г. Маркеса — «Хроника объявленного убийства». Сильная вещь. Особенно конец.

Прочитал А. Вознесенского — «О», в «Новом мире», 1982 г., № 11. Дрянь. И вещь дрянь, и автор, очевидно, дрянной мужик. Хвалится и выпендривается на каждой странице своими знакомствами и способностями. Пижон.

Прочитал Ю. Нагибина «Дорожное происшествие» и Е. Евтушенко «Ягодные места». Сильные вещи. Евтушенко пишет от сердца, но не как профессиональный прозаик. Чувствуется поэт.

15 ноября 1983 г.