Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

Снилась сегодня мама, она умирала, я обещал стать писателем и написать о нашей семье. Умирала она в Зеленогорске, но не скоропостижно, а с капельницей, поставленной у кровати, и в новом доме. Снился потом отец — не помню как. Еще снился брат Володя.

Трое умерших пришли ночью к моему изголовью — к чему бы это?

Странный сон, и впечатление от него грустно-тяжелое.

31 декабря 1987 г. Дома.

Новый год справляем дома. Привез шампанское, которое сейчас в дефиците, большие красные яблоки, апельсины.

Перечитываю «Сказание о Юзасе» Балтушиса. Сильная вещь. Она нужна мне для задуманного романа.

Что сделано в 1987 году?

1) Сдал книгу в «Советский писатель», 26 авторских листов, три повести.

2) Слегка сократил для «Молодого Ленинграда» повесть «Феномен Крикушина».

3) Сдал в производство повесть «Мы строим дом» — в «Молодую гвардию», обещают выпуск в 1988 году.

4) Закончил «Записки шута», 222 стр. Наконец-то!

5) Задумал роман. Писать не начал, строю поэпизодный план на большом листе миллиметровки. Вычерпываю из себя материал, и пытаюсь увидеть вещь в первом приближении.

Чего желаю себе в 1988 году?

1) Чтобы вышли «Феномен Крикушина», «Дом» и «Записки шута» в «Советском писателе».

2) Написать отличный роман на том материале, который сейчас достаю из себя.

3) Резко поправить здоровье через спорт.

4) Не тратить время попусту, избавиться от вредных привычек, которые этому способствуют.

5) Стать спокойнее — нервы! Особенно, дома. Не обращать внимания на житейские мелочи.

6) Приучить себя систематически работать за письменным столом! Систематически!

7) Завязать отношения с игровым кино или театром, попробовать себя в качестве драматурга.

Вперед!

1988 год

1 января 1988 г. Дома.

…Смотрю на писателей и думаю: когда же они достанут из столов заветное и опубликуют? В журналах — возвращенная и лагерная проза; много воспоминаний; множество обличительной публицистики. О Ленине, Сталине, Жданове, Молотове, Кагановиче, Хрущёве, Троцком, Бухарине, Пятакове, Рыкове, Радеке, Ежове, Берии и проч. Читается запоем. И пока эта волна не пройдет, пока не скажется вся правда, современная литература не появится в журналах. Так я думаю. У нее сейчас вынужденный тайм-аут. Не хватает ей журнальных площадей.

Или самой литературы не хватает?..

Смотрели с Ольгой «Забытую мелодию для флейты». Подзаголовок — первая кинокомедия эпохи перестройки. Режиссер Эльдар Рязанов. Там есть строки:

Мы не пашем, не сеем, не строим,

Мы гордимся общественным строем.

Средний фильм. Сейчас, когда все разрешено, выясняется, что сказать-то и нечего. Многие, кто ссылался раньше на запреты, сейчас откровенно обескуражены. Несколько лет назад и смех считался отвагой. Точнее, сатира. Пиши про водопроводчика или тещу. Про начальника отдела уже нельзя. Помню, в «Вечерке» меня укоротили с одним рассказиком:

— Начальника отдела надо заменить руководителем группы. А лучше, старшим инженером. А еще лучше младшим научным сотрудником.

— Почему? — не хотел укорачиваться я. — Не может мэнээс давать такие указания. Рассказ не состоится.

— Пишите другой. Начальник отдела — номенклатура парткома. Туда болваны попасть не могут. А у вас он болван…

— Какой есть…

На меня посмотрели выразительно и сочувственно: эх, парень!..

4 января 1988 г., утро.

В конце дежурства, когда я уже заранее записал в журнал: «За время дежурства происшествий не было», загорелась машина в гараже — замкнуло электропроводку.

Меня подняли из-за стола крики. Выскочил из будки — в утренней мгле метались фигурки людей на фоне огня. Под откинутым капотом горел двигатель. Вернулся в будку, схватил огнетушитель и побежал к машине. Пламя сбивали снегом, водой, два пустых огнетушителя валялись рядом. Дернул ручку, перевернул колбу, и несильная струйка вырвалась из огнетушителя и пропала в огне.

Было страшновато.

— Отходи, отходи, рвануть может! Пожарников надо вызывать!

Два парня швырнули снег из ведер на шипящий двигатель и отбежали.

Был соблазн бросить огнетушитель и отбежать — пламя и не думало уменьшаться. Но достоял до конца, и что удивительно — пламя погасло. Оборвалась струйка, и погасло пламя. Видимо, выгорел бензин в карбюраторе, а дальше огонь не пошел.

Бросил пустой огнетушитель и пошел в будку отмечать путевки и выпускать машины на линию. И был взволнованно горд собой, что стоял один против горящей машины и загасил пламя. Теперь понимаю тот азарт, который толкает людей на разного рода «подвиги»: спасать колхозные трактора (да мать их яти, миллионы на ветер пускаем!) и т. п. Раньше, читая, подобные сообщения, осуждал такую отвагу. Теперь понял: азарт сильнее нас.

Сейчас, в электричке, вспомнил свою преждевременную запись в журнале. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь!

25 января 1988 г. Гараж.

Ольга уже два месяца ежедневно ходит босиком по снегу и обливается холодной водой. Решила жить по методу Порфирия Иванова.