Петербургские поляки в городском фольклоре. Мистические тайны, предсказания, легенды, предания и исторические анекдоты

Между тем у императрицы Екатерины II личные отношения с поляками связывались гораздо лучше, нежели государственные. Едва ли не в самом начале своего царствования она отметила своим высоким монаршим вниманием Григория Александровича Потемкина, служившего вахмистром в Конной гвардии и принимавшего активное участие в перевороте 1762 года, в результате которого Екатерина взошла на престол. Потемкин был выходцем из смоленских дворян и принадлежал к мелкопоместному, но знатному польскому роду, входившему в состав смоленской шляхты. Его дед носил фамилию Потемковский и происходил, если верить легендам, от некоего Яна-Ганса Потемпского (Potepski).

Г. А. Потемкин

Потемкин сыграл выдающуюся роль в истории России второй половины XVIII века. Он был одним из самых ярких и наиболее значительных государственных и военных деятелей екатерининской эпохи, не раз отмечался званиями, чинами, государственными наградами. А после успешно закончившейся для России Русско-турецкой войны 1768–1774 годов стал генерал-аншефом, графом, вице-президентом Военной коллегии и приобрел решающее влияние на государственные дела.

После тайного венчания, которое будто бы произошло в Москве в 1774 году, Потемкин, если верить фольклору, стал морганатическим супругом Екатерины II. Слухи о загадочном венчании были столь многочисленны и разнообразны, что многие путали даже города, где оно якобы происходило. Так, французский посол в секретном донесении своему правительству писал, что это событие имело место «в одной из петербургских церквей».

Было ли в действительности это венчание или нет, до сих пор остается загадкой. Во всяком случае, императрица, которая была на десять лет старше Потемкина, после 1774 года в личной жизни вела себя как незамужняя женщина. А когда в ее будуаре появились другие фавориты, тактичная, осторожная Екатерина, лишив Потемкина полуофициального статуса «первого джентльмена страны», вместо совместного ложа предложила ему совместную власть. Она советовалась с ним практически по всем вопросам государственной и частной жизни, включая обсуждение новых кандидатов на ее монаршую благосклонность, и всегда считалась с его мнением.

Сохранился своеобразный памятник близких отношений Потемкина и Екатерины II. В Большом Петергофском дворце, в так называемой Диванной комнате, стоит диван, на котором, как об этом с затаенной гордостью сообщала сама императрица своему французскому корреспонденту барону Мельхиору Гримму, могли, «скорчившись, разместиться двенадцать человек». Правда, в письме к Гримму Екатерина, сознательно или нет, упустила одну пикантную подробность: диван был трофейным и прислан с театра военных действий специально для Потемкина. Так это или нет, проверить совершенно невозможно. Однако, как утверждает М. И. Пыляев, в Петербурге да и во всей России вскоре после взятия Очакова появилась мода на огромные софы или диваны, загромождавшие гостиные барских особняков. И назывались они «Потемкинскими».

Известен еще один своеобразный памятник потемкинской любви. По одной из царскосельских легенд, идея создания оригинальной насыпной горки-моста, которая соединила бы между собой Екатерининский и Александровский парки Царского Села, известной как Большой Каприз, принадлежала Григорию Александровичу Потемкину. Будто бы это он придумал и велел в течение одной ночи осуществить парковую затею в угоду своей капризной любовнице.

На самом деле замысел оригинальных мостов в Царском Селе – скромного, но безупречного по совершенству плавных линий арочного проезда Малого Каприза и затейливо прихотливого, необыкновенно эффектного, с китайской беседкой над центральным проездом Большого Каприза – принадлежала архитектору В. И. Неелову. Оба Каприза были построены в 1770–1774 годах. Композиционная идея Капризов навеяна старой гравюрой с изображением древнего китайского сооружения. Когда императрице Екатерине II представили смету на строительство двух мостов над парковыми дорожками, она обратила внимание на высокую стоимость этих затей и, как рассказывает популярная легенда, отказалась их утвердить. Однако верноподданные придворные почувствовали тонкое кокетливое притворство в монаршем поведении их государыни и, умело подхватив предложенные императрицей правила игры, начали ее уговаривать. Наконец, продолжает царскосельская легенда, уступая настойчивым просьбам, Екатерина подписала смету, проворчав при этом: «Пусть это будет мой каприз». Это якобы и определило необычность названий двух замечательных парковых сооружений царскосельского парка.