Петербургские женщины XVIII века

В 1724 году Петр выдал свою старшую дочь Анну за герцога Голштинского. Супруги не слишком торопились уехать из Петербурга и отправились домой в город Киль только после гибели Петра. Здесь Анна Петровна 4 марта 1728 года родила сына Карла-Петра-Ульриха (впоследствии — император Петр III). Рождение принца отмечали пышно, с фейерверками и иллюминацией. Однажды, желая полюбоваться на фейерверк, Анна Петровна неосторожно открыла окно. Фрейлины боялись, что она, едва вставшая с постели после родов, простудится, но Анна, смеясь, сказала им: «Мы, русские, не так изнежены как вы, и не знаем ничего подобного». Однако эта неосторожность обошлась ей дорого: принцесса тяжело простудилась и 4 мая скончалась в возрасте 20 лет.

Л. Каравак. Портрет цесаревны Анны Петровны. 1725 г.

Меж тем на родине ее сестра Елизавета Петровна оказалась практически пленницей своей двоюродной сестры Анны Иоанновны.

Многие иностранцы, приезжавшие в Петербург, сразу замечали в свите императрицы юную царевну. Герцог Лирийский пишет: «Принцесса Елизавета, которая, как Вы знаете, является дочерью Петра I, очень красива. Кожа у нее очень белая, светлокаштановые волосы, большие живые голубые глаза, прекрасные зубы и хорошенький рот. Она склонна к полноте, но очень изящна и танцует лучше всех, кого мне доводилось видеть. Она говорит по-немецки, по-французски и по-итальянски, чрезвычайно весела, беседует со всеми, как и следует благовоспитанному человеку, — в кружке, но не любит церемонности двора».

И они сразу замечали, что царевна живет отнюдь не по-царски: у нее нет своего двора, она стеснена в средствах. Позже сама Елизавета говорила, что в те времена она больше всего боялась умереть, не расплатившись с долгами, так как тогда ее душа была бы проклята и не попала бы в рай.

Г. Бухгольц. Портрет императрицы Елизаветы Петровны в жемчугах. 1768 г.

Джейн Рондо, имевшая возможность близко познакомиться с Елизаветой, пишет: «Вы узнаете, что я часто бываю у принцессы Елизаветы и что она удостоила меня своим посещением, и восклицаете: „Умна ли она? Есть ли в ней величие души? Как она мирится с тем, что на троне — другая?“ Вы полагаете, на все эти вопросы ответить легко. Но я не обладаю Вашей проницательностью. Она оказывает мне честь, часто принимая меня, а иногда посылает за мной. Сказать по правде, я почитаю ее и в душе восхищаюсь ею и, таким образом, посещаю ее из удовольствия, а не по обязанности. Приветливость и кротость ее манер невольно внушают любовь и уважение. На людях она непринужденно весела и несколько легкомысленна, поэтому кажется, что она вся такова. В частной беседе я слышала от нее столь разумные и основательные суждения, что убеждена: иное ее поведение — притворство. Она кажется естественной; я говорю „кажется“, ибо кому ведомо чужое сердце? Короче, она — милое создание, и хотя я нахожу, что трон занят очень достойной персоной, все же не могу не жалеть, чтобы принцесса стала, по крайней мере, преемницей».

Очевидно, Елизавета желала того же, но при жесткой и подозрительной Анне Иоанновне предпочитала держаться тише воды, ниже травы. Однако когда корону получила значительно менее инициативная, а следовательно, менее опасная для Елизаветы Анна Леопольдовна, Елизавета начала действовать.

В ночь с 24 на 25 ноября 1741 года она вместе с несколькими преображенцами явилась во дворец и захватила правительницу с семейством. Вслед за тем арестованы были Миних, Остерман, вице-канцлер граф Головкин. Утром 25 ноября все было кончено и издан манифест о восшествии на престол императрицы Елизаветы.

Бывшую правительницу с семьей выслали сначала в Ригу, затем в крепость Дюнамюнде, где у Анны родилась дочь Елизавета. В январе 1744 года их всех перевезли в город Раненбург (Рязанской губернии), а оттуда — в Архангельск и, наконец, в Холмогоры, где поселили в бывшем архиерейском доме, обнесенном высоким тыном, под бдительным надзором сторожей, совершенно разобщившим ее с внешним миром. Маленького сына Иоанна Антоновича, который мог претендовать на престол, у семьи отобрали и содержали отдельно.

В тюрьме у Анны Леопольдовны родились еще два сына — Петр (19 марта 1745 года) и Алексей (27 февраля 1746 года). Родив последнего, Анна заболела родильной горячкой и умерла. Ей было всего 28 лет. Рождение принцев Петра и Алексея скрыли, было объявлено, что Анна скончалась от лихорадки.

Позже подросшего Ивана перевезли в Шлиссельбург, где он находился в полной изоляции, ему не разрешалось никого видеть, даже крепостных служителей. Там он содержался до 1764 года, когда подпоручик В. Я. Мирович попытался освободить Ивана. Однако стражникам выдали секретную инструкцию умертвить арестанта, если его будут пытаться освободить (даже предъявив указ императрицы об этом), поэтому в ответ на требование Мировича о капитуляции они закололи Ивана и только потом сдались.