Петербургский сыск. 1870–1874

– каждые два месяца она приезжает на неделю– полторы.

– Цеханович знаком с Алиной?

– Да, – почти кричал Грушевский, – что вам надо от моей дочери?

– Ничего, – спокойным тоном говорил Жуков, – я лишь полюбопытствовал.

Грушевский ничего не сказал, только заиграл желваками.

– С одним неясным моментом я разобрался, теперь остальные, – тихо произнёс Миша в коляске.

– И с каким, разрешите поинтересоваться, – обратился к сыскному агенту Деесперов.

– С кровью в комнатах.

– Вы можете о ней рассказать?

– Да, и как она появилась.

– Это кровь Цехановича?

– Его.

– Значит, его, – Иван Александрович провёл рукою по горлу.

– Отнюдь, – рассмеялся Миша, – видели завязанную руку Грушевского, вот она и есть основная причина появления крови.

– Не понимаю, это кровь Грушевского или Цехановича?

– Когда Грушевский узнал, что его дочь Алина барит благосклонность Михаилу, он не выдержал и оставил следы кулаков на лице бедного помощника бухгалтера. Вот отсюда и кровь, вы же обратили внимание, как хозяин дома поглядывал на свою руку при упоминании Цехановича и как вскипел при упоминании дочери?

– Я не придал этому значения.

– Вот поэтому я – сыскной агент, а вы – чиновник при губернаторе, – улыбнулся Миша.

– Сложно всё, – встрепенулся Иван Александрович, – неужели Грушевский убил бухгалтерского помощника?

– О нет! – И ни на миг не задумываясь, произнёс. – Нет! Здесь дело глубже и серьёзнее.

– Что может быть серьёзнее преступления?

– Другое, скрытое первым.

– Этого мне не понять.

– Надо бы, съездить к матери бухгалтерского помощника. Где находится Игумеский уезд?

– Можно выехать и сегодня, но лучше бы с утра, – закинул удочку Деесперов.

– Можно и завтра, а сейчас к полицмейстеру, проверим журнал происшествий.

– Господин Фёдоров распорядился, как только вы появитесь, передать пакет, – полицейский протянул конверт Жукову, который с удивлением достал из него бумагу и прочёл, присвистнул.

– Дела.

– Что—то стряслось?

– Именно, в Минске, в банкирскую кантору господина Поллака пришёл неизвестный и обменял три из похищенных облигации на акции Виленского земельного банка.

– Когда?

– На следующий после исчезновения Цехановича день.

– Значит, объявился.

Не объявился, а нам преподнёс подарок в виде большого следа. Прежде, чем выедем в Минск, мне бы хотелось, чтобы вы раздобыли три фотографические карточки – Цехановича, Гмелина и Аладжалова.

– Вы думаете…

– Ничего я не думаю, – отрезал Миша.

Следующим утром Минск встретил сыскного агента Жукова и чиновника при полицмейстере Деесперова серыми дождевыми облаками, но на счастье обоих небо хранило от потоков воды.

В банк идти было рано, решили зайти в буфет.

Через час сидели в приёмной управляющего банком господина Поллака, он пригласил кассиров и служащих, которые показали на одну из трёх фотографических карточек.

Иван Алескандрович был крайне удивлён и не находился, что сказать. В адресном столе минский мещанин Михаил Сигизмундович Цеханович не числился. С тем и отбыли в Вильну.

Господина, на которого показали служащие Земельного банка Поллака, задержали, чтобы не смог сбежать. Телеграмма пришла вовремя.

На следующее утро Миша в камере допросов с интересом рассматривал господина.

– Неумно вы себя повели, господин Гмелин, неумно, – Жуков расхаживал по камере, ноги отекли после долгой дороги.

– Я не понимаю, – спокойным тоном возразил Александр Александрович, – ваших слов и тем более этого дикого ареста.

– Александр Александрович, мне не хочется с вами играть в кошки—мышки.

– Я…

Миша поднял руку, прерывая банковского чиновника.

– Вы сами навели на себя подозрение.

– Каким образом?

– Возводя напраслину на Цехановича, – Гмелин тяжело задышал, а Жуков продолжил, – поначалу я думал, что вы убили помощника бухгалтера, но потом отмёл в сторону собственное предположение, ибо оно по сути было неверным. Вы, вероятно, видели, как Цеханович из хранилища выносил облигации и решили воспользоваться случаем. Скорее всего, при обыске обнаружатся ценные бумаги.

– Я…

Миша вновь поднял руку.

– Не стоит усугублять свою вину, тем более, что в Минском Земельном Банке вас опознали по фотографической карточке трое служащих, о чём имеется соответствующие протоколы.

Гмелин обхватил руками голову и завыл волком.

– Что мне в жизни не везёт, выпал один случай и тот…

– Успокойтесь, Александр Александрович, вытьём дело не исправишь. Скажите, это вы оповестили Грушевского, что Цеханович соблазнил Алину?

– Да, я.

– С какой целью?

– Я знал, что между ними произойдёт драка и следы крови останутся в квартире Грушевского.

– Понятно, но вы же не знали, что Цеханович сбежит?

– Знал, я стал невольным свидетелем разговора, в котором Михаил сетовал, что хотел бы уехать к брату в Америку, но денег нет. Вот скоро достанет большую сумму, тогда и сделает шаг, меняющий судьбу.

– С кем он беседовал?

– С Алиной Грушевской.

– И она замешана в это дело?

– Не знаю.

– Где ценные бумаги?

– На моей квартире.

– Вы знаете, где сейчас Цеханович?

– Наверное, плывёт в Америку.

Судебный следователь Лапп внимательно выслушал о результатах, проведённого расследования.