Петербургский сыск. 1870–1874

– Непременно, – с решимостью в голосе произнёс дворник Ефимов, – в точности исполню, Ваш Бродь.

Жуков после бесплодных поисков направился к околоточному надзирателю. Не мог он не знать о проживающих на улице, за которую он отвечал. жить посторонние, тем более беспаспортные, прямое нарушение. вот может и молчит.

Надзиратель оказался щуплым мужчиной, лет пятидесяти. с седыми короткими волосами и бритым до синевы лицом. он вскочил со стула. как образцовый солдат, признав в Мише начальство и громко произнёс:

– Здравия желаю, – и добавил, – Ваше Благородие, – определив. что да Высокоблагородия пришедший еще не дорос.

– Здравствуйте, – Жуков ответил «вы», чтобы сразу показать, что он пришел не панибратства ради, а с важной целью, – сидите, разрешите, – он указал на соседний стул.

– Милости просим.

– Как у вас служба идет? – Миша провел взглядом по комнате. ничего особенного, как и во всех околотках города – небольшое помещение, стол, стулья, шкап, окно, закрытое решеткой. в углу вешалка.

– Стараемся, как можем.

– Порядок в околотке.

– Блюдем, – улыбнулся надзиратель, показав мелкие желтые зубы.

– Все, надеюсь, в порядке, беспаспортных нет?

– Никак нет, – улыбка не сходила с лица околоточного, – службу знаем.

– Похвально.

– Рад стараться.

– Скажите, что можете рассказать про дворника Иванова?

– Это из дома господина Краснопольского или Петрова?

– Краснопольского?

– Мужчина справный, работящий, ни в чем мной не замечен.

– А что он так исчез внезапно?

– Не могу знать, вы же сами изволили видеть во дворе тело, может и он был.

только теперь Жуков вспомнил. что околоточный все время был в стороне и видел его, разговаривающим с Путилиным и Бахмутовым, именно поэтому так с ним разговаривает.

– Значит, все учтены.

– Так точно.

– Вот что, голубчик, – Миша смотрел в глаза надзирателю, который немного оторопел и не мог сообразить, что надо этому молодому человеку из сыскного отделения, – меня не интересуют беспаспортные люди в околотке и сколько тебе. – он перешел на «ты». – приплачивают, – околоточный хотел возразить, но только открыл рот, – меня интересуют только те двое. мужчина и женщина, которым дал кров Иванов.

– Я…

– Я еще не все сказал, – жестко перебил Миша, – ты о них непременно должен был знать, поэтому либо я о них услышу от тебя, либо с тобой будет разбираться господин Бахмутов, а я слышал о его крутом нраве, притом совершены два убийства, а значит. ты, – он ткнул указательным пальцем в околоточного, – являешься по закону укрывателем. Мне продолжить или ты сам расскажешь, тогда даю слово, что разговор так и останется между нами и никто не узнает ни Бахмутов. ни Путилин, откуда я узнал сведения. Прежде, чем что—то произнёсти, подумай, – Миша поднялся и подошел к окну и в подражание начальнику сыскной полиции заложил руки за спину и начал переваливаться с носков на пятки.

– Ваше Благородие, – наконец произнёс надзиратель. – полагаюсь на ваше честное слово.

– Даю, – коротко отчеканил Миша.

– Месяца два у Иванова жили Андрей Киселев и Мария Густова из Выборгской губернии, мне они говорили, что из Кексгольмского уезда, но верно ли это, не могу знать, хотя один раз проскользнуло название похожее на Перово.

– Точно Перово?

– Нет, – замялся околоточный, – мне так показалось, но название было мудреное.

– Хорошо.

– Ваше Благородие, – Миша собирался выходить, когда его окликнул, прокашлявшись, околоточный.

– Я свое слово всегда держу. – кинул на прощание Жуков.

– Рассказывай, – Путилин откинулся в кресле, – вижу, что—то интересное принес.

– Интересное или нет. но довольно любопытное, – Жуков опустился на стул.

– Не томи, вечно напускаешь на себя таинственности.

– Мне удалось узнать, что у Иванова жили почти два месяца Андрей Киселев и Мария Густова, уроженцы Выборгской губернии, Кексгольмского уезда.

– Молодец, теперь можно будет их найти, уезд небольшой, делов—то. – Путилин передразнил Мишу.

– Это еще не все, они прибыли из прихода, у них же там не волости?

– Совершенно верно, приходы.

– Так вот приход созвучен нашему Перово.

Путилин поднялся и достал из шкапа справочник. полистал и на нужной странице, повел пальцем сверху вниз, остановил его:

– Перово говоришь, немного ошибся, Миша, Перкярви, – произнёс Иван Дмитриевич по буквам, – вот тебе и пухлое, конечно напоминает отдаленно, но там единственное, что подходит.

– Мне собираться?

– Все схватываешь на лету, – Путилин поставил справочник на место, – на рассвете выедешь, а к вечеру уже будешь мне докладывать о наших героях.

– Не успею, – с сомнением в голосе возразил Миша.

– Поезжай сегодня, всего—то восемьдесят верст в одну сторону, да другую, притом там поезд останавливается, чтобы к вечеру был у меня.

– Постараюсь.

Первая ступенька была вровень с перроном. Жуков не соскочил, а ступил прямо на него, он стал единственным, кто вышел на станции Керкярви, осмотрелся, кроме кондукторов никого не видно. Хотя лето на дворе, но под утро слишком зябко, Миша запахнул на груди пальто и улыбнулся, был доволен собой, что не поленился и взял с собою столь необходимую вещь.