Петербургский сыск. 1870–1874

– Кто его знает? – пожал плечами Жуков, играя роль агента. которому поручили дело, а он ни сном, ни духом.

– Не успеешь пообвыкнуть, как тебя в новое место, – пожаловался Андрей, как было написапо в сопроводительной бумаге, мужчина двадцати четырех лет.

– Не сотворили бы чего, – Миша смотрел в окно, – так бы и не посылали бы меня ни свет, ни зоря, только вот устал.

Он не видел, как арестованные обменялись взглядами.

В столицу прибыли в десятом часу.

Иван Дмитриевич сидел в кресле, словно и не поднимался со вчерашнего дня. Мишу встретил почти прохладно. даже не поздоровался, чего обычно не бывало.

«Гроза пронеслась над сыскным», – подумал Жуков, под грозою подразумевая вышестоящее начальство, которое думает, что преступления раскрываются по мановению руки, раз щелкнул и преступник за решеткой.

– Чем обрадуешь?

– Мной доставлены Киселев и Густова, я их пока в камеры определил. – не стал тянуть Жуков, итак видя подавленное настроение Путилина.

– Не ожидал, – Иван Дмитриевич с удивлением посмотрел на помощника, – давай тогда ко мне женщину, нет, нет, Андрея Киселева. если не ошибаюсь. У мужчин всегда нервы не так крепки, как у женщин. Те, если упрутся, ничем с места не сдвинешь. Веди.

Миша открыл дверь, пропуская молодого еще человека с короткими черными волосами и большими голубыми глазами.

– Ваше Превосходительство, – Жуков поднял Ивана Дмитриевича в чине на одну ступень выше, – арестованный по делу об убийстве, – мужчина отшатнулся, крестьянин Андрей Иванов Киселев доставлен.

Путилин придал лицу строгое выражение и буркнул:

– Садись, что там стоишь! – было не ясно, кому адресованы слова – арестованному или сыскному агенту, но присели оба: Миша, словно он хозяин кабинета, закинул ногу на ногу, не хватало только длиной папиросы в руке, Киселев опустился на краешек стула, робея перед Превосходительством.

– Итак, – строгим, но довольно тихим голосом произнёс Путилин, – я не хочу лишнего разговора. поэтому приступлю к делу. Ты, Андрей Киселев. – Иван Дмитрич поднес ближе к лицу бумагу и начал читать с чистого листа. – обвиняешься согласно статьи тысяча четыреста пятьдесят четвертой Уложения о Наказаниях. Знаешь, что за статья.

– Никак нет.

– Умышленное убийство.

– Не убивал я никого, – Киселев вскочил со стула, лицо побагровело. глаза на выкате. – нету на мне крови. нету.

– Сядь, – приказным тоном сказал Путилин, – если нет крови, то отчего вскакиваешь?

– Наслышан про полицию, – совсем тихо произнёс Киселев.

– На Васильевском месяц тому жил?

Плечи мужчины опустились и Жукову показалось. что перед ним сидит не молодой человек, а старик, походивший по земле.

Киселев молчал.

– У дворника Иванова, – добавил Путилин, словно гвозди вколачивал в стену, – на девятой линии. Ничего сказать не хочешь?

– Не мы это, – наконец открыл рот Андрей, – мы только в окно видели, как Дениску и Мишку молотком по головам. вот и сбежали сразу. Подумали, что раз паспортов нет. так никто не найдет.

– Нет, так не пойдет, – возразил начальник сыскного отделения, – тебе обвинение, а ты в ответ не я, а не знаю кто. Так?

– Истинная правда.

– Ты сейчас скажешь, что ни разу убийцу не видел? Как же я могу тебе поверить.

– Нет. – глаза Киселева загорелись, – живет он на той же девятой линии, видел я его ранее.

– Узнаешь?

– Узнаю, – Андрей сглотнул слюну.

– И как мне его искать? С тобой по улице ходить и в каждый дом заглядывать?

Киселев снова съежился, стал даже в плечах меньше, потом выпрямился, и снова блеснули глаза:

– Дениска говорил, что на улице прачка живет Александра, вот он к ней клинья и подбивал, а у той мужик был до ужаса ревнивый, все грозился Дениске голову оторвать, может он? Только скажите, что сделать надо, не убивали мы, нету на нас с Марией крови, другие грехи есть, а вот этого нет.

– Значит, прачка Александра и ревнивый мужчина, находящийся с ней в близких отношениях, – Путилин смотрел на Мишу, тем самым давая новое задание. Если, – Иван Дмитриевич посмотрел на Киселева, – я не поверю и представлю свидетелей, которые видели. что это ты с Марией совершил?

– Нету таких, нету, – встряхнул руками арестованный, что звякнули глухо цепи, – мы – свидетели, мы, – он рванул на груди рубаху.

– Надо было сразу в полицию идти.

– И на каторгу за чужое убийство? – прохрипел Киселев.

– Уведи, – приказал Путилин Жукову, ему стал неприятен молодой человек.

Вернулся Михаил через четверть часа с красивой женщиной чуть постарше ранее допрашиваемого Киселева.

Иван Дмитриевич просто указал рукой на стул, даже не поздоровался. Миша подсказал Марии:

– Присаживайся.

– Благоларствую, – Густова расправила юбку и села, положив руки не колени.

– Ты знаешь, зачем тебя привезли в столицу?

– Догадываюсь, по пустякам таких, как мы с Андрюшкой, возить за казенный счет не станете.

– Тогда пояснишь?

– Отчего же, ваш мальчик, – она кивнула подбородком на Жукова, который поалел от неожиданности и негодования, – сказал про убийство, а значится, про Дениску и Мишку.

– Правильно понимаешь, рассказывай от начала и до конца.