Петербургский сыск. 1873 год, декабрь

Вчера, как и предыдущими днями, снег не падал с наших питерским небес, а дворники имеют приказания ранним утром убирать выпавшее за ночь, приводя свой участок улицы в надлежащий вид. Здесь, в Невском переулке, удалённом от центральных проспектов, по всей видимости не слишком ретивые хозяева, поэтому их дворники не выполняют надлежащим образом свои обязанности.

– Кто нашёл убитого? – Спросил Иван Дмитриевич, не поворачивая головы, все равно в свете едва живого фонаря видны только тёмные тени.

– Я, Ваше Высокородие, городовой Петров!

– Подойди ближе, – когда он приблизился, Путилин вновь сказал в темноту, – и принесите сюда света.

Городовой вытянулся, словно на параде.

– Как тебя по батюшке?

– Иван Иваныч.

– Так, Иван Иваныч, рассказывай, как его, – указал на чёрный куль, – нашёл.

– Ваше..

– Иван Иваныч, обращайся ко мне Иван Дмитрич, – устало выдавил из себя. В минуту, когда люди именуют предписанным уставным обращением, становишься для них начальником и они начинают рапортовать казёнными сухими фразами. Зачастую от них невозможно добиться нужных сведений, а имя с отчеством как—то делают разговор более приближенным к земле.

– Я, Ваше… Иван Дмитрич, – поправил себя, не дав хода уставному обращению, – в нынешний мороз, я обхожу порученные мне улицы раз в час.

– А как ты идёшь? – перебил его.

– Там на перекрёстке Нового и Кузнечного горит костёр, так там я греюсь, потом до канала Лиговского, по набережной до Невского проспекта, по нему до Нового, а там и до Кузнечного.

– А как зашёл в переулок?

– Да я бы мимо прошёл, но меня, словно под руку кто толкнул. Я повернул, прошёлся десяток саженей, вижу, что—то тёмное, навроде мешка, валяется, вот и решил поближе посмотреть.

– Раньше при обходах заходил?

– Поверите, сюда никогда, говорю, как на духу. Тут всего—то пять домов, три по левой стороне улицы, два по другой и проверять—то нечего, всегда тишина и покой. Видите, темень какая. Люди бояться ночной порой здесь ходить, стороной обходят.

– А сам—то?

– А что я? У меня дома трое, а тут и без того опасно вечерней порой появляться.

Путилин только тяжело вздохнул, со свистом выпустив воздух. Что здесь можно сказать? Улицы на этом участке изобилуют притонами и приезжими бандитами.

Убитый лежал, уткнувшись лицом в мостовую, из спины торчала причудливая рукоять. Удар нанесли под левую лопатку мастерски, одно движение и человек не чувствует, как его душа отправилась в неизведанные дотоле места. Одет убитый был в дорогое пальто с меховой подкладкой. Шапка валялась рядом, припечатанная к мостовой чьим—то сапогом. Внимание Путилина привлекла ровная палка в аршин длиной, лежащая в стороне от убитого. Поднял её и только тогда понял – рукоять, торчащая из спины, как нельзя, кстати подходит к круглому длинному предмету, что сжимал в руке. Преступник ходил с тростью, которая являлась к тому же оружием. Вот и маленькая ниточка – надо попытаться найти хозяина, если, конечно это диковинное оружие изготовлено в столице.

Проверил карманы и, кроме горсти монет, серебряного портсигара с вензелем (хозяина?) и золотого брегета с массивной цепью того же металла, больше ничего не было, ни намёка на имя, ни единой бумажки, ни завалявшейся визитной карточки. Хотя нет, а портсигар. Он ныне становился вторым кончиком из клубочка.

То, что придётся устанавливать фамилию убитого – один из моментов нашей сыскной работы. Лежащий на очищенном от снега тротуаре не нищий без роду и племени, а вполне обеспеченный человек и из этого обстоятельства предстоит строить пути дальнейшего розыска, которые на нынешнюю минуту ведут неведомо куда.

– Ваше Высокородие, – обратился к Ивану Дмитриевичу околоточный, приложив руку к шапке.

– Слушаю, – не сразу ответил Путилин, погруженный в неясные мысли.

– Ваше Высокородие, куда убиенного везти? В Обуховскую?

На минуту начальник сыска задумался, можно конечно везти в Обуховскую, там доктора опытные, знающие, но в анатомическом Васильевской части обратят более пристальное внимание на убиенного, подметят самое незначительное.

– В анатомический на Васильевский, – подытожил размышления, хотя особых раздумий не было, как говорится: своя рубашка ближе к телу.

– Разрешите исполнять.

– Да, – и добавил, – пожалуй больше ничего нового здесь не найти.

Когда убитого увезли, Путилин остался стоять под фонарём, едва освещавшим ноги. Улица маленькая, пять домов в несколько этажей, участок, кишащий не очень честными горожанами. Что же надо было этому господину в дорогом пальто? Осмотрел здания, но, увы, к своему сожалению ничего не увидел. Подумал, что придётся навестить сей переулок, когда град озарится дневным светом.

Откуда он мог идти? И почему не взяли извозчика? С Невского ли? Вполне может быть? С Владимирского? Далековато. С Нового? Но там нет привлекательных для небедно одетого человека увеселительных заведений, хотя мог идти от приятелей. Вполне возможно.