Петербургский сыск. 1874—1883

– Что ж, – Иван Дмитриевич, откровенно говоря, не ожидал скорейшего результата, но была надежда на чудо, что иногда случается и именуется удачей, но уже давно Путилин перестал полагаться на случай, а исключительно на кропотливое следование уликам, фактам и показаниям. – Как ты считаешь, – он прищурил один глаз, – мы сможем обнаружить коляску, на которой уехал Петров– Поляков?

– Если вы так говорите, то, наверное, можно.

– Как сам думаешь?

– Не знаю, но времени нужно довольно много, ведь столько по столице ездит колясок, пролеток и…

– С чего бы ты начал?

– Не знаю, – честно признался Жуков.

– Миша, Миша, – пожурил помощника Иван Дмитриевич, – сотрудник сыскной полиции и не знает, что предпринять в расследовании убийства? Миша, Миша.

– Иван Дмитрич, рядом с меблированными комнатами стоянка «ванек», я у них допытывался о тринадцатом числе, но разве можно упомнить, говорят.

– Можно, ты им описывал нашего разыскиваемого.

– А как же! Высокий, лицо худощавое, усы и бородка.

– Все верно, а ты предполагал, что наша дама могла его ждать в коляске?

– Да, извозчики народ глазастый, чужого бы заметили сразу.

– А своего?

– Нет, о своем бы рассказали.

– Соображения?

– Может на соседней улице поймал пролетку?

– Вполне возможно, а ближнее место либо Невский, либо …. А того хлеще сидит господин бывший поверенный в соседнем доме и носа не кажет, дожидаясь вестей от возлюбленной дамы. Ты, надеюсь, не проявил самоуправства, проверяя комнаты разыскиваемого?

– Иван Дмитрич, памятуя мой промах на квартире в доходном доме Овсова, я не решился нарушать Ваш наказ.

– Хорошо, Миша, я думаю ничего существенного мы там не найдем, но упускать такую возможность не след. Бери двух агентов и ждите меня на Итальянской, а я к товарищу прокурора.

Обыск в меблированных комнатах, где проживал разыскиваемый поверенный Поляков, скрываемый за кражу ста тысяч, ничего существенного не дал. Ни вещей, ни писем, никаких следов проживания человека, даже застеленная постель свидетельствовала: Петров– Поляков без какой бы то ни было спешки собрал все, что говорило о его личности, и покинул уголок, в котором его навещала госпожа Язвицкая.

Дежурный чиновник по приезде на Офицерскую доложил, что в Гельсингфорсе задержан некто Петров Илья Петрович, проживавший в маленькой гостинице на отшибе города.

Иван Дмитриевич распорядился помощнику и тем двум агентам, что помогали производить обыск на Итальянской, ехать в Гельсингфорс и доставить задержанного в столицу.

Паровоз отбывал за час до полуночи. Михаил успел размять ноги, прохаживаясь по дебаркадеру, выпил за столиком стакан сладкому чаю перед дальней в триста шестьдесят верст дорогой.

Ранним утром прибыли в столицу Великого Княжества Финляндского. Полицейский участок, в котором содержался задержанный Петров, находился на соседней с вокзалом улице. Было сыро и прохладный воздух резкой волной после теплого вагона окутал приехавших. Михаил застегнул на все пуговицы пиджак. Ветер доносил с залива запах соленых волн и хоженой ранее дорогой повел сотрудников в участок.

Жукова встретили приветливо, ведь не в первый раз он посещал Гельсингфорс. Составление сопроводительных бумаг заняли не так много времени, поэтому на паровоз, отбывающий в полдень в Санкт—Петербург, они сели после плотного завтрака.

Перед Путилиным предстал высокий красивый мужчина в безупречном костюме с усталым выражением на холеном лице. Маленькая клинышком бородка придавала облику вид профессора. Не хватало только золотого пенсне с витым шнурком.

– Позволите, – Петров– Поляков подошел к столу, недовольно посмотрел на стул и, морщась от брезгливости и не дожидаясь ответа Путилина, сел, закинув ногу за ногу.

Воцарилась молчаливая пауза, в течение, которой начальник сыска и предполагаемый преступник вступили в немую дуэль взглядов. Первым отвел карие глаза задержанный, застыв в ожидании первого вопроса.

Иван Дмитриевич не спешил нарушить затянувшееся молчание, а неспешно переложил бумаги с одной стороны стола на другую, придвинул к себе исписанный мелки почерком лист. Положил на него ладони.

– Рад знакомству, господин Поляков.

– Увы, взаимными излияниями в любезности ответить не могу, к сожалению, знакомство с вами не доставляет мне большого удовольствия.

– Согласен, Еремей Федорович, согласен. Кому ж доставит удовольствие попасть в холодную за некое преступление.

– Да, сознаюсь, – Поляков театрально приложил руку к груди, – виновен и сознаюсь в совершении… м—м—м, – он стыдился произнёсти «кража», подыскивая замену, – заимствования у клиентов определенной суммы.

– Хорошо, а что ж вы после заимствования, – Иван Дмитриевич сделал упор на последнее слово, – соизволили исчезнуть и скрываться до задержания.

– Обстоятельства вынудили искать пристанище в чужих краях.

– И с чужим документом?

– Да, как ни странно с чужим паспортом, признаю и этот печальный факт моего существования и готов понести наказание, – спинка стула скрипнула, когда Поляков откинулся на нее.

– С легкостью, Еремей Федорович, признаете за собою такие преступления.

– Что поделать, раз напакостил, то мне же и ответ держать.