Петербургский сыск. 1874 год, апрель

– Манька, Катька, – не оборачиваясь крикнул староста и, видимо, почувствовал спиною, как они появились в проёме двери, – быстро за Сенькой, кузнецовым сыном. Одна нога тут, другая… Живо.

Они молчали, слышно было, как где—то залаяла собака, замычала корова. Иван Кузмич выбивал пальцами по столешнице какую—то мелодию, больше напоминавшую марш.

– Служил? – Спросил штаб—капитан.

– Не довелось, – ответил хозяин, – вместо меня другому билет достался. А вы, Василий Михайлович?

– Дела давно минувших дней, – сказал сыскной агент и улыбнулся.

– Крым?

– Нет, тогда я бы молод, Николаевское училище гвардейских юнкеров, – Орлов посмотрел в глаза хозяину, – а потом Кавказ.

– По своей воле? – Удивился Иван Кузмич.

Послышались голоса и в горницу вошли трое – девушки и между ними, как под конвоем, малец лет десяти – одиннадцати. Рыжий, словно белка, веснущатый, с грязными руками, которыми пытался отбиться от дочерей старосты, что силой его приволокли.

– Дядь Вань, чё они, – мальчишка пробовал освободиться от цепких рук, – я ж сам шёл.

– Цыц, – повысил голос хозяин, – Семён, подь сюда, – и указал рукою на скамью. —

Когда мальчишка сел и утёр рукавом нос, Иван Кузмич продолжил, – господин, – вопросительно посмотрел на сыскного агента.

– Орлов, – подсказал гость.

– Господин Орлов прибыл из самой столицы и проделал долгий путь за—ради того, чтобы поговорить с тобою.

Глава двадцать девятая. Мытарства Миши

Вначале Жуков прохаживался по дебаркадеру вдоль здания вонзала, но, когда надоело, да и времени до прихода поезда было достаточно, и он решил зайти в буфетную, благо, что открывался чуть ли не с первыми лучами солнца.

Миша сел за столик, положив нога на ногу. Расторопный буфетчик, наслышанный о приезде сыскных агентов, которых показал Селиван, шустро подбежал к помощнику Путилина.

– Что желаете? – высокая фигура чуть ли не в двое сложилась перед Мишей.

– Чаю.

– Не желаете коньяку отведать, – слащавая улыбка так и светилась на лице, – французский высшей пробы, – нахваливал буфетчик.

Жуков задумался.

– Неси, братец, – махнул рукой, – от одной рюмки, пожалуй, не откажусь, – и невольно в голосе проскользнули орловские интонации, которые не преминул заметить сам говоривший и густо покраснел, нечленораздельно буркнув, – неси побыстрее.

Миша пригубил коньяк, в самом деле, напиток был отменный.

«Не удивительно, – иронически подумал путилинский помощник, – иногда поездов ждут высокие персоны, Константиновский дворец рядом».

Паровоз издал перед дебаркадером протяжный гудок, словно имел желание предупредить ожидающих о своём приближении.

Жуков посмотрел на часы.

Двадцать одна минута пятого. Точно по расписанию, завидная пунктуальность.

Селиван, видимо, как всегда, прохаживался вдоль поезда по гранитным плитам, заложив руки за спину. Начальства и высокопоставленных пассажиров поблизости не наблюдалось, можно и расслабиться.

Миша улыбнулся превращению Селивана и направился в первый вагон второго класса, располагавшийся сразу за паровозом.

Жуков остановился перед кондуктором, который учтиво поклонился, и решил начать расспросы по пути, не хотелось столь важное дело исполнять на бегу. Поезд стоял на станции восемь минут

У путилинского помощника мелькнуло: «Восемь? Почему именно восемь, а не пять, скажем, или десять?» Пожал плечами и поднялся по трём ступеням, придерживаясь за поручень правой рукой.

Вагон был почти пуст, сидело несколько человек, Миша отметил, что немногочисленные пассажиры с интересом взглянули на него, значит, если кондуктор вспомнит тот день, то может быть, вспомнит и тех, кто ехал в вагоне. А это уже кое—что, и сразу же Жуков оборвал себя, ему не нравилось забегать вперёд и тешить себя недостижимым, когда всё—таки синица лучше в руке, нежели журавель в небе.

Сыскной агент сел на скамью у окна в ожидании отхода поезда. Мысли накатывались волной и тут же исчезали, словно морской прибой. Нахлынут валом и тотчас бегут назад, чтобы собраться с силами и вновь обрушится на берег. Дебаркадер и здание вокзала медленно поползло назад, словно оно начало движение. А не поезд.

– Извиняюсь, ваше благородие, – Миша обернулся, перед ним стоял небольшого роста кондуктор с редкими усиками на круглом лице, распознавший намётанным глазом в молодом человеке чиновника, – вы куда следуете?

– Я, собственно говоря, – молодой человек улыбнулся самой доброжелательной улыбкой, – по твою душу?

– Ась? – Изумился железнодорожный служащий и глаза стали круглыми, словно серебряные рубли.

– Да, да, именно. По твою, – повторил Жуков и показал жетон сыскного агента.

– Я…

– Мне надо с вами поговорить по одному весьма важному делу, – сыскной агент посмотрел по сторонам, словно боялся, что разговор могут услышать, – и весьма, – сделал паузу, – желательно без лишних свидетелей.

– Я… пожалте за мною, – в вагонах поездов, ходящих между столицей и уездными городами, не предусматривалось особое место для кондуктора, около входа откидное сидение. В тамбуре, куда привёл Жукова кондуктор, было шумно – стучали колёса, скрежетал металл сцепки.