Петербургское действо. Том 2

Наконец, поглядев на себя снова в зеркало, она решила, что может вернуться в залу… Лицо ее было несколько спокойнее и свежее… Но зато сама она была точно разбитая… Слабость сказывалась во всем теле. Маргарита взяла бумагу, но тотчас одумалась и решила, что нельзя подавать ее государю во время концерта, не обратив на это всеобщего внимания.

«Бог знает! Быть может, в этой же зале найдется кто-нибудь, как говорил Шепелев, какой-нибудь участник заговора; он может незаметно ускользнуть из дворца, броситься в Петербург – и все дело будет испорчено».

Маргарита пробежала глазами бумагу и, читая ее, невольно качала головой. Только в одном месте она странно улыбнулась, приостановилась читать и задумалась на минуту. Государыня была настолько замешана в заговоре, что и она должна быть уничтожена, – арестована, пострижена! И тогда он будет вдов! Казалось, сама судьба устраняет все препятствия на пути Маргариты к тому, что было еще недавно безумными грезами.

Маргарита тотчас же взяла маленький клочок бумаги, быстро написала записку и передала содержание всей бумаги в коротких словах. После писания она почувствовала себя еще слабее и хотя нетвердыми шагами, но наружно почти спокойная… вернулась в залу.

Она боялась опоздать, но, по счастью, когда квартет кончился, после долгого антракта государь предложил еще сыграть две-три вещи, к великому, но, конечно, скрытому неудовольствию всех гостей. Когда Маргарита снова появилась среди гостей, все невольно обратили на нее внимание и, конечно, все-таки заметили в ней следы если не тревоги, то некоторого волнения. Кроме того, по первому движению графини все увидели, удивились, а некоторые даже догадались, что случилось за это время…

Когда красавица, вместо того чтобы сесть на свое место, протянула руку и положила на пюпитр государя маленькую записку, Петр Федорович, не переставая играть, быстро взглянул на нее с таким выражением нетерпения и досады, что она даже слегка смутилась.

Маргарита села на свое место, дожидаясь перерыва, чтобы просить государя прочесть записку. По счастью, этот перерыв вскоре же был сделан среди нового взрыва рукоплесканий и комплиментов, но уже более холодных, так как всем начинала надоедать эта бесконечная музыка.

Маргарита обратилась к государю и вымолвила:

– Ваше величество, прошу вас прочесть немедленно эту записку.

– Хорошо! Хорошо! – повторил государь, очевидно думая о другом. И, обернувшись к старику шведу, он заговорил с ним и заспорил о каком-то месте партитуры, уверяя, что старичок играет его совершенно неверно.

Между тем Маргарита чувствовала себя все хуже и все слабее. Она была, в сущности, настолько потрясена встречей, объяснением с Шепелевым, его известиями, что теперь пережитая тревога сказывалась все сильнее. Она чувствовала, что окончательно не может досидеть до конца вечера. Вдобавок лицо ее выдавало эту слабость, а ей не хотелось, чтобы придворные заметили, насколько она встревожена.

Маргарита обратилась к Воронцовой и попросила ее помощи:

– Мне очень нездоровится. Я уйду, но прошу вас, графиня, добейтесь, чтобы государь прочел записку, которую я положила на пюпитр.

– Хорошо, матушка, – отозвалась Воронцова, сидевшая по-прежнему наседкой в кресле. – Скажу. Да небось все пустое! Цидулька-то небось вздорная, только подведешь меня…

– Напротив, графиня, это очень важное дело. Если бы я чувствовала себя хоть немного лучше, я бы осталась и заставила бы государя тотчас прочесть ее.

Не надеясь на Воронцову, Маргарита, пользуясь антрактом, подошла к Жоржу и попросила его тоже заставить государя прочесть записку. Жорж, конечно, тотчас же догадался.

– Вести из Петербурга? – спросил он по-немецки.

– Да, ваше высочество.

– Я знаю, он только взбесится…

И Жорж быстро передал графине сцену свою с государем накануне.

– Я умоляю вас это сделать, даже до утра нельзя отложить.

– Хорошо! Я сошлюсь на вас… Напомню, что вы его о чем-то просили. Но о записке ни за что говорить не буду!..

Маргарита вышла, вернулась к себе и чувствовала себя все хуже с каждой минутой.

Она снова позвала и стала искать Лотхен, чтобы раздеться и лечь спать. Но немки не было нигде. От лакеев, которых она посылала за горничной, графиня узнала, что Лотхен не нашли нигде, обшарив весь дворец и весь сад.

Маргарита поневоле встревожилась. Делать было нечего. Она не могла и не умела раздеваться одна и потому, только расстегнув и сбросив корсаж, накинула на себя свой любимый пунцовый платок и умостилась кое-как на диванчике в ожидании немки.

Через несколько минут появилась женщина, которая в свой черед исполняла должность горничной Лотхен, и объявила графине, что немка, вероятно по приказанию самой графини, уехала на тройке в Петербург еще в начале концерта.

Графиня раскрыла широко глаза и от изумления не могла выговорить ни слова. Этот поступок Лотхен был совершенно невероятен, и Маргарита готова была верить, что женщина просто сочиняет.