Петька Дёров(изд.1959)

Добежав до домика бабки Агафьи, Петька остановился, чтобы перевести дух.

Около домика было, как всегда, чисто, прибрано. Даже крылечко починено — вместо прогнившей вставлена новая, еще не успевшая потемнеть доска. Эх, видно, кто-то другой постарался! Сколько раз они с Фомкой собирались починить крыльцо, да все откладывали.

Время было уже позднее. «Наверное, ужинает бабка», — подумал Петька и, толкнув калитку, вошел во двор.

Как всё-таки хорошо у бабки! Как в сказке — маленький, окруженный садиком домик и хозяйка его — добрая, славная старушка…

Петька поднялся на крыльцо и тихо вошел в сени. Дверь в избу была открыта, и то, что он увидел, было настолько нежданно и замечательно, что больших усилий стоило ему не закричать от радости.

Стоя в глубине сеней, Петька прежде всего увидел бабку Агафью, выскребавшую ложкой какой-то горшок. Только, обычно такая живая и бодрая, старушка на этот раз почему-то полулежала, прикрытая цветастым стеганым одеялом, в своей кровати, к которой вплотную был придвинут стол. А у стола… Стоя у стола, собирал оставшуюся после ужина посуду… Фома. Дорогой друг, озорной и веселый рыжий Фомка!

— Оставь посуду-то, после соберешь, — ворчливо сказала бабка. — Сперва бога поблагодари.

Фома нехотя поставил на стол тарелку и повернулся к переднему углу, где у бабки висела большая, украшенная бумажными цветами икона. Скосив глаза через плечо, он посмотрел на старушку.

Бабка строго поглядела на него и прикрикнула:

— Ну-ну… крестись, крестись, нехристь! От этого руки не отсохнут, а польза будет. По-старому если обычаю, так тебе не только креститься, а на богомолье сходить не грех после всего.

Фомка, с оглядкой на бабку, стал креститься и кланяться.

Петька чуть не прыснул, но сдержался и громко позвал:

— Фома!

Руки Фомки остановились на полдороге ко лбу. Он медленно повернул голову к бабке Агафье, посмотрел на нее.

— Свят, свят… — прошептала бабка. — Почудилось, что ли?..

В два прыжка Петька перемахнул через порог, влетел в горенку.

— Фомка! Друг! — крикнул он во весь голос.

— Петька! Ты?..

Друзья крепко обнялись.

Бабка Агафья села, всплеснула руками… Глиняный горшок скатился по стеганому одеялу на пол и разлетелся вдребезги.

— Петенька! Да здоров ли пришел, шалопут? — причитала старушка, в свою очередь обнимая бросившегося к ней Петьку и обливая его слезами.

— Здоров, бабушка, здоров.

— Ну и слава богу, что здоров. Да откуда же ты, обманщик? Говорил, — через недельку придешь, а сам год пропадал!

— Задержался малость, бабушка, — серьезно ответил Петька. — Понимаешь, дела разные были.

— А одет-то, господи! Дырья на дырьях, весь срам наружу!

— Это я в дорогу старье надел, бабуся. Так немцы меньше внимания обращают, — сообразил Петька. — У меня в деревне хорошая одежда осталась, целая.

— А не покрадут без тебя-то? Ну-ну… Да, верно, кушать хочешь? Проголодался, поди, с дороги-то? Ну сейчас, сейчас, потерпи немножко, Фомушка соберет.

— Я вас тоже угощу кое-чем, бабушка, — объявил Петька и вытащил из-за пазухи копченых окуней.

Почуяв рыбу, на лавку, к столу, тотчас же вспрыгнул большой кот.

— Васька, разбойник! — радостно воскликнул Петька. — Цел, полосатый?

Будто узнав старого хозяина, кот, изгибая спину, громко мурлыкал и терся о бок и локоть усевшегося за стол Петьки. Отломив кусок рыбы, Петька сунул ее коту,

— Жив, бродяга? — потрепал он Ваську по жирной спине.

— Кто еще бродяга-то? — не упустила случая поворчать бабка Агафья. — Васенька-то всё со мной живет, за ограду и то редко выходит. А бродяжничал-то не ты ли, голубь мой?

Разговор принимал нежелательный оборот. Петька быстренько постарался повернуть его в другое русло.

— Всё расскажу, бабуся, — пообещал он. — Ты сперва скажи, — почему лежишь? Болеешь, что ли?

— Ох, детонька, и не говори! Отходились мои ноженьки, отбегались. Лежмя лежу уже второй месяц. Если бы не Фомушка, так некому бы и воды принести попить. Спасибо, послал бог помощника.

— Ну, ладно, ладно, — грубовато прервал ее Фома. — Чего уж там. Ты за мной тоже немало походила.

Но остановить бабку было трудно. Она долго и подробно рассказывала Петьке о своей болезни, о том, каким неоценимым помощником для нее оказался Фома, Рассказ утомил старушку, она начала клевать носом. Петьке только того и нужно было. Он уже наелся досыта и, видя, что бабка засыпает, подмигнул Фоме на дверь.

Петька с Фомой вышли в огород и спустились к реке Пскове. Выбрав хорошее местечко на берегу реки, друзья уселись рядом. Фома вынул пачку сигарет и протянул Петьке. Тот отказался.

— Не курю.

— А я вот с горя начал, — проговорил Фома. И, затянувшись по-настоящему, сплюнул на землю и выругался. — Дрянь, а не табак у фрицев. Эрзац!

— Как будто что в табаке понимает. Тоже мне, курок нашелся, — заметил Петька.

— Вот и понимаю, а тебе что. Учить будешь? Нехорошо, мол, молод еще… Слышали, — вдруг вспылил Фома. Пальцы его мяли сигарету, по щеке пробежала нервная дрожь.