Петля

Укрываясь за машиной вместе с Барсуком, он принялся, пока не стемнело окончательно, осматривать местность и объект. Ржавая ограда из колючей проволоки в два ряда, трехметровой высоты, явно в плохом состоянии. По обеим сторонам караульные вышки, похоже, что внутри них никого. Бардак, подумал полковник. Затем он осмотрел снег по обе стороны забора. Ни тропинки, ни свежих следов. Можно предположить, что охрана здесь регулярно не патрулировала. По всему этому чувствовалось, что разочарованность и отчаяние главенствовали здесь, а не дисциплина и порядок, присущие некогда Советской Армии.

— Посмотрите сюда! Проволока проржавела. Разломанные посты. Они ни о чем не заботятся больше, — шепнул Поляков Барсуку. — Дух армии сломлен. Защитники нашей родины наверняка даже не знают, для чего они здесь поставлены.

Барсук это понимал. Его, бывшего бойца «Черных беретов», все это также приводило в ярость.

— Но потому-то мы здесь и находимся, товарищ, — ответил он с горечью. — Грех не воспользоваться этой разрухой.

Поляков мог понять напарника. Но душа такое не принимала. Полковник был по-своему честным человеком, кадровым офицером. Будь его воля, он взялся бы ликвидировать беспорядок, а не пользоваться им, да еще в преступных целях. Но налаживать порядки в армии Полякова никто не звал, а что касается преступных целей: назвался груздем — полезай в кузов.

Барсук опять вытащил смятую схему, составленную его другом лейтенантом Алексеем две недели назад, и стал сопоставлять местность с нарисованным на бумаге. Он всматривался в очертания зданий и вслушивался в звуки, доносившиеся оттуда, из тумана и снежной пелены. Отдаленный звук гитары помог определить местоположение палаток, где жили сотни военнослужащих, выведенных из Восточной Германии.

— Я считаю, эти палатки находятся в шестистах метрах от забора, а от него начинается тренировочный плац, — сказал Барсук. — Дальше справа расположено бывшее здание арсенала, где сейчас обитают семьи офицеров.

Пять лет назад Барсук служил здесь, так что он, естественно, знал, что где находится. Хоть и с сомнением,

Поляков должен был довериться Барсуку, несмотря на свойственную тому непредсказуемость поведения.

— А где временные хранилища оружия?

— Прямо впереди в семистах метрах. Они расположены под прямым углом к забору и тянутся вдоль восьми рядов ангаров, в которых хранятся танки и бронетранспортеры.

Барсук пальцем обвел на карте дюжину маленьких квадратиков.

— Хранилище состоит из восемнадцати полевых палаток в три ряда по шесть. Алексей говорит, что они связаны между собой дощатыми настилами и брезентовыми навесами. Каждая палатка обнесена четырьмя заборами из колючки. Заборы патрулируются каждые десять минут группами из трех бойцов. На обоих концах расположения палаток — караульные помещения.

Поляков осторожно кивал головой. Он продумывал, как совместить то, что они сейчас видели, с разработанными ими раньше планами. Рискованность операции заставила их снова посовещаться. А в кузове грузовика четыре наемника еще раз окончательно проверили автоматы, магазины, набитые патронами, гранатные сумки, ножницы для резки проволоки, армейские штык-кинжалы.

— Хорошо, что туман, — заметил Поляков, разламывая пополам сосиску, которую он утащил из шкафа в кабинете Марченко и спрятал в кармане брюк. Половину он протянул Барсуку. Пожевали, продолжили разговор.

Барсук соглашался, но с оговорками.

— Да, туман отличное прикрытие, на такое мы и не надеялись, товарищ полковник. Но он может внести путаницу, когда начнется стрельба. Как тогда определить, где свой, где чужой? Труднее будет найти и наши следы, ведущие к проходу во внешней ограде, а ведь возвращаться надо, точно зная направление, не медлить, не блуждать.

Поляков отмел замечание Барсука:

— Не создавай трудности там, где их нет. Хоть какое-никакое прикрытие лучше, чем никакого. Следы от «КамАЗа» нетрудно определить, — заметил он с раздражением. — Взгляни только. Густой туман, идет снег. Хорошее прикрытие.

Поляков дружески хлопнул Барсука по спине и присоединился к остальным наемникам.

— Готовы, товарищи? — Четверка ребят кивнула. Были видны лишь белки глаз на их лицах, покрытых для маскировки гримом. — Начнем через пять минут, товарищи, — сказал Поляков.

Он взял у Барсука набросок местности и при свете фонарика начал детально инструктировать солдат.

— Двое из вас будут прорывать главную ограду. Она вся проржавела и никуда не годится. И мы уверены, что вам не придется встретиться с охраной. Мы на грузовике медленно двинемся сквозь ограду к пункту в четырехстах метрах внутри базы и в двухстах от арсенала. Там остановимся. Барсук поведет троих к линиям колючки вокруг хранилища оружия, где — если встретите — обезоружите или прикончите часовых. Максимально пользоваться ножами, сохранять молчание и не прибегать к автоматам и гранатам. Их применять в последнюю очередь, если все остальное не поможет. Большой переполох поднимет против нас все соединение, тогда нам капут.

Барсук меньше объяснял, он больше надеялся на грубую силу, на удачу и на интуитивные действия.