Петля

Уже через час я переступил порог ее кабинета на пятнадцатом этаже столичного бизнес-центра, закрывая дверь на замок и опуская жалюзи. Думаю, растрепанные волосы, мятая одежда и голые ягодицы — это не то, что хотела бы продемонстрировать Эмма Родионова своим подчиненным. А посмотреть было на что. О таких, как она, говорят "Дорогая сучка" Ни одного изъяна, все по стандарту. Идеальное тело, безупречное лицо, волосы до талии, улыбка сияющая — не придраться, только веяло от нее какой-то пустотой и шаблонностью. Словно не живая, а пластмассовая. Как эксклюзивный товар, который не каждый себе может позволить купить.

Я развернул ее спиной к себе и, задрав юбку, с вожделением сглотнул, рассматривая снизу вверх и расстегивая ремень своих брюк. Высокие шпильки, длинные ноги, затянутые в черные чулки, и такого же цвета стринги… Люблю черный цвет, как и упругий зад, который она бесстыдно мне сейчас предлагала, прогнув спину. Красивая, породистая и голодная. Именно то, что мне сейчас нужно. Голый секс и ни одной эмоции, кроме бешеного желания получить разрядку. Вошел в нее резко и потянул на себя намотанные на кулак светлые волосы. Такие же, как у… Черт. Дернул сильнее, и она всхлипнула, вцепившись ногтями в край стола. Смотрел в отражении тонированного стекла, как впивается зубами в ладонь, чтобы не заорать, как колышется в такт толчков полная грудь и понимал, что не хочу видеть ее лицо. Мозг другую картинку вдруг подсунул. Белокурую маленькую ведьму, извивающуюся подо мной и кусающую свои пухлые губы, пока я яростно вдалбливаюсь в ее тело, жадно сжимая упругие груди ладонями.

И от этого я словно с цепи сорвался, яростно и грубо продолжая таранить женскую плоть, вымещая свою злость со звериным желанием сделать ей больно. Но сучке нравилось, она скулила сквозь сжатые зубы, чтобы драл ее жестче. И тогда я схватил пятерней ее за шею, сжимая горло все сильнее, наращивая темп, пока не сорвалась, сокращаясь вокруг моего члена и выкрикивая мое имя. А я не мог остановиться, осатанело трахая ее, чувствуя, как наконец-то приближаются спазмы оргазма. Сжал шею сильнее, а она ухватилась за мои пальцы, лихорадочно стараясь их разжать, и пытаясь отстраниться. Испугалась… А у меня перед глазами только волосы белые и спина голая, мокрая от пота… а я другую спину вижу, мокрую от капель воды в моем душе. И именно в этот момент излился в нее с хриплым стоном, не дав пошевелиться, а когда ослабил захват, она вдруг закашлялась…

— Черт… ты псих…

Я сам не знал, что на меня нашло. Словно рассудок помутился. Только разрядка была какой-то поверхностной, голод остался где-то внутри, и я четко знал, что он снова станет сильнее.

— Если своей профессии ты отдаешься с таким же рвением, то отечественная журналистика в надежных руках…

Она повернулась ко мне лицом и, еле держась на ногах, уселась на стол, проводя пальцами по растрепанным волосам. Пыталась пригладить выбившееся из прически пряди. Но, плюнув на это дело, оперлась на руки и, глядя в полоток, с придыханием сказала:

— Мне срочно нужен бокал мартини и сигарета…

Я наблюдал за ней и вдруг ощутил, что хочется просто уйти. Как из дорого ресторана, в котором только что попробовал безумно красивое на вид блюдо, но оно оказалось недосоленным. Не было чувства удовлетворения, вместо него нарастало раздражение. Застегнул ширинку и подошел к мини-бару, наливая ей напиток.

— А как же интервью?

— Похоже, проинтервьюировали тут меня… Так что придется нам встретиться еще раз, уважаемый Андрей Савельевич…

Подал ей бокал и, натягивая пиджак, ответил:

— Обязательно… когда-нибудь в другой раз…

— Ты что, уходишь? — и вот я уже услышал в голосе обиду. Натуру не скроешь. Хоть и ведет себя, словно мы ничего друг другу не должны, но после того как женщина отдается мужчине, подсознательно она начинает считать, что получила на него какое-то право.

— Мне придется, Эмма…

— Дела, да?

Дурацкий вопрос. Но его стоило задать, чтобы дать нам обоим возможность попрощаться, избежав неловкой недосказанности.

— Деловые люди понимают друг друга без слов… И я помню — я задолжал тебе интервью…

* * *