Петля

Она вышла, осторожно прикрывая дверь, а я, обняв ее за плечи, повел в сторону столовой. Сидели за столом, грея ладони о горячие чашки с чаем, и я в который раз будто дочь свою не узнавал. Вроде все та же, а что-то изменилось в ней. Улыбается как-то иначе и мыслями где-то далеко.

Па-а-ап, как хорошо дома… да?

Конечно, хорошо, моя родная. Мы же дома…

Да, дома… — и вздохнула, но не тяжело. — О, смотри. Лекса пришла. Мы тебя разбудили, да?

Пальцы непроизвольно в кулак сжались, как ее увидел, и я руку со стола убрал. Стояла возле двери, словно раздумывая, входить или нет. Но Карина сама к ней подскочила и за руку потянула, за стол усадила.

Доброе утро всем…

Доброе, Александра… — тихо и спокойно сказал, рассматривая каждую черту лица, — как спалось… на новом месте?

Она замялась, не найдя что ответить, и ей опять на выручку Карина подоспела.

Па-а-ап, мне ночью страшный сон приснился, если бы не Лекса, я бы вообще не уснула… Боже, я до сих пор не верю, что это и правда ты…

А мне с каждой секундой все сложнее сдерживать свою ярость удавалось. Да что же она так раздражает меня? Почему так действует? Сам же привез сюда, а сейчас злюсь, как будто в дом мой ворвалась и порядки свои наводить начала… Просто очень остро почувствовал, что дочь к ней привязываться начинает.

Спасибо, Александра… Мы очень рады были видеть тебя в гостях… Надеюсь, тебе у нас понравилось.

Кристина вдруг напряглась и спину выровняла, глядя то на нее, то на меня.

А что, Лекса уезжает?

Да. Сегодня… Лекса, ты еще не успела рассказать?

Зыркнула на меня непонимающе, только я в ее взгляде радости почему-то не увидел, скорее — недоумение, скользь которое злость пробивалась. Что в дурацкое положение в который раз поставил, а она и ответить не может, не станет перед Кариной дерзить.

Еще нет, вот как раз сейчас хотела…

Ох, как жа-а-аль, Лекса… Может, еще на денек останешься?

Карина, у Лексы много своих дел. Концерты, выступления, да и дома ее заждались. Да, Александра? Но она к нам обязательно еще приедет… так что нет повода грустить.

Лекса обняла Карину, а я увидел, как лицо у дочери поменялось. В глазах — слезы блеснули, за что я и себя, и эту дрянь еще больше возненавидел. Карине больно было. Я это чувствовал. Словно тысячи иголок под кожу загнали. Она поникла, расстроилось, будто у нее опять что-то дорогое отнимают. А я этого больше не позволю. И так все слишком далеко зашло. Поэтому хватит этого фарса. Поиграли и хватит.

Ахмед уже начал требования выполнять. Две недели — и забуду вообще о его существовании. Не жилец он. Пристрелят свои же, как собаку, и забудут, как звали. А о дочери его пусть родственники заботятся. Увезти ее надо. Из дома своего и из страны. Слишком многое на кону — Ахмед, сука, так просто не успокоится, так просто не сдастся. Любую лазейку искать будет. Я за каждым шагом его следил, но все равно напряжение бешеное чувствовал. Если человека в тупик загнать — у него все силы активизируются, на рожон полезть может. А пока девица эта рядом со мной — его воля парализована. Выполнит все условия — поставим во всей этой истории жирную точку и будем жить, как раньше. А дочь ее в последний раз видит — у них не может быть ничего общего.

Сколько тебе нужно времени, Александра, на сборы? Через полтора часа нам нужно выехать.

Я справлюсь, Андрей… Спасибо за гостеприимство.

* * *

Я смотрела, как он что-то сосредоточенно читает у себя в планшете. На лице ни одной эмоции и даже заинтересованности тем, что он там видит. Иногда мне начинало казаться, что он не человек, а какая-то машина, запрограммированная на определенные действия, что даже его мимика и эмоции четко дозированы посуточно. С редким исключением тех моментов, когда он все же терял контроль со мной… Мне хотелось надеяться, что это была потеря контроля, а не тонкая психологическая игра с моими чувствами.

И в тоже время все это сильно завораживало. Мне нравилось наблюдать за ним, когда он не видел, что я смотрю. Такое случалось слишком редко. Рассматривать черты лица, отмечать каждую деталь, словно запоминая. Пока мне не стало скучно и я не начала ерзать на своем сиденье, поджимая ноги под себя. В узкой юбке до колен это было не так уж удобно сделать. Одежду для меня выбрал сам Граф. Он теперь пристально следил за моим гардеробом. Видимо, мой вкус его совершенно не устраивал. На мое замечание, что я в этом отстое никуда не поеду, он сказал, что я могу поехать голая, потому что нагота и мои наряды — это почти одно и тоже. Наивный. Женщина может выглядеть голой в любой одежде, если захочет. Не знаю, где я слышала эту умную фразу, но она почему-то крутилась сейчас у меня в голове, пока я устраивалась на сиденье и расстегивала верхние пуговицы блузки, завязывая волосы в высокий хвост.

Мне принесли кока-колу, и я долго пыталась открутить крышку. Психанула и поставила на стол. Не отрываясь от планшета, Воронов протянул руку, открыл напиток и поставил обратно.

— Спасибо, — буркнула я.