Петля Афродиты

Валерий Витальевич ждал ответа, приложив мобилу к уху… но что это? Где-то рядом заиграла лирическая мелодия. Болотов пошел на звук, который привел его назад в прихожую. На столике под зеркалом, в сумочке, он обнаружил айфон Инны. Скорей всего, впопыхах она позабыла трубку, а может быть, рассчитывала вернуться через несколько минут. Мусор побежала выбросить, к примеру. Что ж, следует просто подождать ее, заодно выпить чайку, да и голоден Валерий Витальевич.

Болотов отправился на кухню, включил свет и… на какое-то время он вылетел из реальности.

Это было как временная потеря сознания, даже темнота заволокла мозг, а перед глазами поплыли черные круги, только без падения на пол. Сколько длилось это состояние – он не сказал бы, вероятно, недолго, раз устоял на ногах. Вернулся в реальность, когда покрылся холодным потом, который охладил разум и тем самым привел в чувство.

Но ничего не изменилось, не исчезло, все осталось на местах, к ужасу Болотова. Стало страшно…

При слове «крах» возникают абстрактные ассоциации и умозрительное понимание происходящего, если речь идет о конкретном событии – цунами, торнадо, пожаре. А Болотов крах ощутил всем своим существом, даже не вспомнив этого слова. В сознании проносилось: семья… дети… жена… репутация… подчиненные… газеты… скандал…

Воочию Болотов представил весь объем катастрофы, который обрушится на него с разрушительной силой – это и есть крах. Вот теперь и ноги подкосились, он опустился на колени перед телом девушки, не зная, что делать. В растерянности Валерий Витальевич вяло растирал грудь, оглядываясь по сторонам, словно искал в углах некую помощь.

Что Инне «Скорая» не поможет – это без вариантов. Она лежала на полу в луже крови, по всей видимости, лежала долго, поэтому растрепанные пряди волос намокли и погрузились в густую жижу, которая успела подсохнуть, особенно по краям.

Это была уже не Инна.

Болотов не узнавал приоткрытых бескровных губ, тусклых глаз, бессмысленно смотревших в никуда. Нет, он никогда не целовал эту восковую кожу, которую подкрасила смерть особым бледно-желтым цветом, такого цвета в живой природе не существует. Да и само личико Инны отчего-то сузилось, осунулось, заострился нос, резче обозначились скулы, глаза немного запали в почерневшие глазницы…

На полу в луже крови лежало подобие Инны.

Подкатила тошнота, а сил подняться на ноги не хватило. Перед ним лежала женщина, которую он еще недавно обнимал, целовал, ласкал и любил, как любят последний раз в жизни, сейчас же она вызывала отвращение. Болотов запрокинул голову и постарался стереть кровавую картинку из памяти хотя бы на минуту, чтобы загнать тошнотворный комок внутрь. Потом просто сел у стены, вытер платком лоб и виски, по которым катились струйки пота.

В то, что он видел, сложно поверить. Нет, этого не может быть… А делать-то что-то надо… Болотов лихорадочно соображал, что именно делают в подобных случаях? Наверное, звонят… Но кому? Валерий Витальевич достал из кармана пиджака мобилу, еще не зная, кому позвонит. Контакты… Он перебирал имена и фамилии… Кто же поможет?.. Кому довериться? И наткнулся на Богдана. Как в игре – звонок другу!

– Да, Валера?

А у Богдана все ОК, голос бодрый, беззаботный – о, как позавидовал ему Болотов! Совсем противоположный тон у Валерия Витальевича, который не мог свободно говорить, его словно душили шарфом, изредка ослабляя узел:

– Богдан… у меня… Боня, все очень плохо…

– Что такое?.. – насторожился Богдаша, угадав: с другом случилось нечто неординарное. – Да говори же!

– Тут Инна…

– Ну! Что – Инна?..

– Лежит. Она лежит на полу… и много крови… Богдаша, я не знаю… Скажи, что мне делать?..

И заплакал. Болотов и слезы? Вещи несовместимые. Да он понятия не имел, что это такое и какова цена слезам, мало того, Валерий Витальевич презирал слезливых людей и не испытывал к ним жалости. Но сейчас он плакал от бессилия, растерянности, чувства вины и раскаяния, плакал, жалея Инну (почти ровесницу его дочери), и от стыда, разъедавшего душу.

– В крови? – тем временем ужаснулся Богдан. – Почему она в крови? Ты можешь объяснить, что там у вас произошло? Ты что сделал с ней?

– Не знаю… – с трудом выдавил из себя Болотов. – Я пришел… Думаю, она себя сама… Понимаешь, я хотел расстаться, Инна это почувствовала и решила… решила убить себя…

– Подожди, я не понял… Инна жива?!

– Нет! Нет… Богдан, что мне делать? Я… не знаю… что нужно…

– Назови адрес, я выезжаю.