Петля Афродиты

Он припарковал автомобиль в узком переулке с мощенной булыжником дорогой, где двум автомашинам не разъехаться. Кафе располагалось в подвальном помещении и пользовалось успехом у людей респектабельных. Сам зал небольшой, здесь ненавязчивое оформление – под пятидесятые годы прошлого столетия. В углах старые приемники, миниатюрные кресла и фикусы, по стенам развешены фото тех лет, песни звучат тоже нафталинные, но приятные. Короче, симпатично и с ностальгическим флером. Цены только зашкаливают, вероятно, за ностальгию положены надбавки.

– Посидели, поговорили, – проворчала Марьяна, остановившись у входа.

– Что такое? – не понял Кирилл.

– Туда смотри, – указала она глазами в дальний угол. – Может, уйдем?

В углу за столиком сидели Константин и его новая подруга Сати. Но Кирилл и не думал уходить, а взял за руку Марьяну и повел к столику брата.

– Не упрямься, – уговаривал по дороге, так как Марьяну пришлось буквально тащить. – Прощупаем мнение Кости, вдруг он станет нашим союзником?

– Не вздумай! Костя никогда не принимает мою сторону. Я не хочу… Ну разве что испортить им всю малину? Не нравится мне эта Сати.

– Почему?

– Манерная. Притворства много в ней.

– Это все мелочи, Марьяша.

И Константин не обрадовался их появлению, а заметно сник, когда у столика очутились эти, двое, сестренка с Кириллом.

– Добрый вечер, – приветливо поздоровалась Сати. – Не ожидала вас увидеть, но я рада нашей встрече. Присаживайтесь.

– Ты так добра… – садясь, сказала Марьяна. По примеру Сати она взяла дружественный тон, и бог свидетель – не уступала ей в искренности.

* * *

Богдан Петрович долго сидел на корточках у тела Инны и внимательно, сантиметр за сантиметром, рассматривал ее, ни к чему не прикасаясь. Иногда с трудом поднимался, переходил на другое место, снова приседал и осматривал труп с другого ракурса. Болотова коробила его сухая деловитость, как будто на полу лежит не знакомый человек, а силиконовая кукла. Сам он стоял, его то в жар бросало, то в холод, но все же был не один – уже толика счастья. Наконец Богдан Петрович поднял на него глаза и задал дурацкий вопрос:

– Ты здесь что-нибудь трогал?

– Знаешь, не до того было, чтобы трогать…

– Это хорошо, – сказал Богдан Петрович, выпрямляясь. Взяв стул, он нашел чистое от пятен крови место, поставил его туда и сел. – Вызывай полицию.

– Полицию? – еле выговорил Болотов жуткое слово, сулившее огромные неприятности (мягко говоря). – Ты с ума сошел?

– Это ты сошел! – спокойно парировал Богдан.

У него есть завидная черта: Богдаша умел владеть собой. То ли это черта сугубо профессиональная, то ли доставшаяся по наследству, но Валерий Витальевич практически никогда не видел, чтобы друг Богдаша выходил из себя. А Болотов давал волю неуправляемым эмоциям – сколько угодно. На одной невыразительной ноте, глядя на тело девушки, Богдан уныло добавил:

– Неужели думаешь остаться в стороне? Полагаешь, никто не узнает, что молоденькая пассия Болотова убита? Да еще в квартире, которую он купил ей, обставил дорогой мебелью, содержал. Не надейся. На полу лежит джинн, выпущенный из бутылки. Готовься, Валера, к крупным и мелким неприятностям.

Пауза повисла не специально, просто у Болотова застыла кровь в жилах, остановилось сердце, похолодели конечности – слова Богдаши стали новым ударом. Валерий Витальевич глупо мигал веками, глядя на друга с бесконечной надеждой, а тот осматривал кухню и, казалось, забыл о Болотове, который тоже стал похожим на труп, только стоячий. Но вот нечто горячее толкнулось в грудь, Валерий Витальевич вздрогнул и растерянно залепетал:

– Как убита? Что значит – убита? Разве Инна не… не сама? Ты что несешь, Боня?

– Хм! Я несу? – невесело ухмыльнулся тот. – Я врач…

– Детский… – робко вставил Болотов, мысленно допуская, что детский врач способен ошибиться. Богдаша ведь имеет дело с детьми, а не с трупами взрослых людей.

– Так… – надулся детский доктор. – Когда я лечил всю вашу семью, включая тебя – зануду и твою неповторимую вечно юную тещу с замашками миллиардерши, мое медицинское образование устраивало, а сейчас – нет? Могу и помолчать. Вызови полицию, они тебе доступно объяснят, что здесь твою Инночку убили.

– Нет-нет, меня все устраивает. Говори…

Жалкий вид друга разжалобил Богдана Петровича. Да и какие могут быть претензии к Болотову в его ужасающем положении? Сейчас он сам не свой, его нервная система на пределе, а в этом возрасте от подобных потрясений случаются инфаркты и инсульты с летальным исходом. На данный момент его нужно успокоить, разъяснить некоторые нюансы, научить не бояться правоохранительных органов, там ведь тоже люди работают. Богдан Петрович подошел к другу и указал на Инну:

– Посмотри. Видишь разрез на шее?.. Не сверху, а снизу… видишь?

Тот невнятно что-то промычал, пришлось продолжить тоном знатока, не допускающего возражений:

– Ее ранили чем-то острым… очень острым… наподобие лезвия… или опасной бритвой, какой брились наши дедушки. Убийца перерезал сонную артерию. Причем, Валера, обрати внимание, разрез один и глубокий…