«Петля анаконды». Как заставить Евразию сдаться

Французы часто и открыто заявляют, что глобализация означает гомогенизацию. Любые появления глобализации рассматриваются через призму их совпадения с угрозой распространения американской культуры. Считается, что эта угроза охватывает диапазон от использования английского языка как средства межнационального общения – будь то в области контроля за воздушным сообщением или как рабочий язык международных чиновников – до опасного влияния на традиции французской кулинарии со стороны проводимой американцами линии на использование в сельскохозяйственном производстве и животноводстве технологий генной инженерии, считающихся вредными для человека.

Правда, следует отметить, что Франция и Америка дорожат своей исторической дружбой, основанной на искренней и проверенной временем приверженности демократическим ценностям. Тем не менее на смену затухающему вызову марксизма пришла новая напряженность во франко-американских культурных отношениях, которая затронула даже официальный диалог двух стран. Например, в 2000 году Соединенные Штаты организовали встречу в Варшаве «Сообщества демократических государств» (с участием министров иностранных дел более 100 стран), в ходе которой министр иностранных дел Франции утверждал, что американский способ поддержки демократии в глобальном масштабе плохо сочетается с необходимостью уважения международного культурного многообразия. Он призывал участников не «ставить знак равенства между универсализмом и навязыванием западных ценностей» и осуждал «доминирование англо-американской модели свободного рынка».

Подобная критика со стороны французов придала антиглобализму некоторый налет интеллектуальной элегантности. Тем временем российская элита все чаще предлагает более антагонистичное политическое определение контркредо. Большая часть этой элиты инстинктивно испытывает антиамериканские настроения, но ей недостает системности в формулировках для оправдания этой враждебности и придания ей конкретного направления. Здесь присутствуют вполне понятные сожаления Москвы по поводу утраты ею своего места наверху глобальной иерархии и недовольство эксклюзивным местом, которое занимают США. Большая часть российской элиты понимает неоспоримый факт, что коммунизм дискредитирован и возврата к нему быть не может. Ставка на национализм, чтобы не сказать шовинизм, может способствовать внутриполитической консолидации, но не принесет России внешних союзников. Было бы затруднительно, а по сути бесполезно, соревноваться с Америкой на основе национализма, который фокусирует внимание на ужасающих условиях в самой России. Для противостояния американской «гегемонии» Россия должна заручиться международной поддержкой, а это, в свою очередь, требует солидного интеллектуального обоснования.

Поэтому представления о том, что глобализация – это прямое продолжение американского глобального политического превосходства, являются ниспосланной Богом идеологической возможностью, которая дает основание для всеобъемлющей косвенной критики единственной сверхдержавы и без явного антиамериканизма создает предпосылки для объединения сбитых с толку и деморализованных сегментов посткоммунизма, антикоммунизма, псевдокоммунизма, националистических и шовинистических элементов в российской элите. Она даже позволяет использовать остаточные явления старой советской кампании «борьбы с космополитизмом» для выработки такой позиции, в которой антиглобализм фактически станет антиамериканизмом. Россия не может экономически соперничать с Америкой, но контраст между российской бедностью и американским изобилием может быть сведен к обвинению, что Америка, в отличие от России, в культурном отношении бесплодна, материалистически алчна и лишена духовного призвания.

В политическом плане подобного рода взгляды приобщают Россию к другим распространенным проявлениям антиглобализма в мире. Российская элита традиционно претендовала на какую-то особую роль для России сначала как для Третьего Рима христианского мира и позже как центра мировой революции, символом которой являлся развевавшийся над Кремлем красный флаг. Когда в декабре 1991 года этот флаг был спущен, статус России в глазах многих понизился до статуса простого национального государства, которое больше уже не олицетворяет какие-то трансцендентальные и транснациональные ценности. Таким образом, идея контркредо обладает для России определенной привлекательностью и отвечает ее чаяниям на восстановление самоуважения и более эффективное идеологическое противодействие глобальному превосходству американского бизнеса и массовой культуры.