Петля Арахны (СИ)

— Да, я нашла, что жизненные пути наши, хотя, быть может, и не столь очевидно, имели всё же одно весьма существенное сходство, мистер Малфой, — кивнула гречанка. — Оба мы всю свою жизнь вынуждены были нести на своих плечах ответственность возложенную на нас нашими предками, беспрекословно соблюдая многочисленные традиции и правила своих родов. И несмотря на то, что отец мой, к примеру, был человеком весьма гибкого и способного к трансформации ума, я всё же безусловно испытывала на себе давление того печального факта, что на склоне лет его осталась в своей семье единственной, а потому и во многом лишённой свободы выбора наследницей. Когда же заболела моя мать — я приняла для себя единственно верное с точки зрения дочернего долга решение, посвятив годы своей жизни сопровождению её в последний путь, что истощило меня неимоверно. После смерти её я обнаружила себя совсем одинокой… Жизнь, которой я жила, показалась мне бессмысленной, даже пустой, и я отважилась выпорхнуть наконец из опостылого гнезда, зная, что старый отец мой не посмеет никак повлиять теперь на это моё стремление. Ирония заключалась лишь в том, что покинув отчий дом, я немедленно, с радостью и трепетом ввергла себя в несвободу ещё большую, собственноручно заключив в далёкий и совершенно чуждый мне в действительности монастырь, за что и поплатилась в конце концов подобно тому, как поплатились в своё время и вы, добровольно предав себя на волю Волдеморта — оба мы прожили всю свою жизнь в клетках, мистер Малфой, выбравшись из них, увы, не без труда… А потому я и понимаю, почему вы не убоялись теперь даже вероятности заключения в Азкабан: человеку свободному внутри не страшна любая неволя!.. Жаль, однако, что я сама слишком поздно осознала, в чём заключалась моя истинная свобода…

Кьянея замолчала.

— Спасибо вам за это откровение, госпожа Калогеропулос, — склонил голову Люциус. — Вы абсолютно правы во многих вещах, и я могу лишь бесконечно выражать вам признательность за ваше понимание. Поверьте, оно представляет для меня немалую ценность…

— И в действительности это ещё не всё, о чём я хотела побеседовать с вами сегодня, — перебила его она.

— Нет? — Люциус удивился.

— Как вы, должно быть, поняли уже, мистер Малфой, поскольку я являлась единственной наследницей моего отца — после смерти его всё имеющееся у него имущество, унаследовала, конечно, тоже только я.

— Безусловно, — Люциус вновь сделал глоток, на этот раз покрупнее, и Гермиона заметила, как нервно при этом дрогнули его губы.

— Так вот, истинной целью моего визита к вам, было прежде всего желание выяснить, сколько денег вы рассчитывали получить для своего Фонда от моей семьи. О какой именно сумме у вас шла речь, когда вы вели переписку с Ральфом и Миреллой Мальсибер ещё до их возвращения в Британию, мистер Малфой?

— О трёх миллионах, — Люциус облизнулся.

— Так мало? — на лице Кьянеи отразилось искреннее изумление.

— Ну, знаете, — он снова приложился к бокалу.

— Ах, в таком случае, я могу дать вам все десять!

Огневиски брызнул у Люциуса изо рта, орошая ему брюки и лежавший у ног ковёр. Несколько капель попало Кьянее на подол — она, впрочем, не повела и бровью. Зайдясь отчаянным кашлем, Люциус отвернулся от неё. Гермиона испуганно вскочила со стула, протягивая ему носовой платок.

— Простите, — сдавленно произнёс он, прижимая его к своему раскрасневшемуся лицу; на глазах у него даже проступили слёзы.

— Ничего, я понимаю, ваше удивление, — невозмутимо произнесла Кьянея.

— Я не ослышался?

Наполнив водой бокал, Гермиона протянула его Люциусу, и тот залпом его осушил.

— А что вас, удивляет больше, мистер Малфой, — тонкие губы гречанки изогнулись в усмешке, — то, что я вообще решила оказать в конце концов поддержку вашему Фонду или та сумма, которую я готова пожертвовать?

— И то и другое, стало быть, — Люциус всё ещё держал платок у своего рта. — Это… крайне щедро с вашей стороны.

— Ах, поверьте, если бы вы знали, каким состоянием в действительности владел мой отец, то непременно попросили бы меня, накинуть сверху ещё пару десятков, — хмыкнула та. — Однако я считаю, что озвученная мною сумма будет вполне адекватной исходя из тех издержек, которые вам пришлось понести вчера по итогу суда и необходимости удовлетворения тех нужд, которые имеет Фонд…

— Более чем, — прошептал Люциус.

— В таком случае, полагаю, вы не будете против, если мои люди свяжутся с вами завтра же, дабы начать процесс перевода моих средств на ваши счета?

— Ни в коем случае, — он мотнул головой. — Я буду очень рад сотрудничать с вами!

— У меня только есть одно условие, мистер Малфой, — голос Кьянеи прозвучал весьма требовательно на этот раз, и Люциус с Гермионой уставились на неё не без осторожности. — Все эти деньги должны действительно пойти лишь на благие дела!