Петля Арахны (СИ)

В какой-то момент из-под их стола с дикими криками выскочили Скорпиус и Леонард, повиснув на коленях Гермионы и Люциуса, который как раз держал бокал с красным вином. Рука его дрогнула, и содержимое бокала в следующий же миг оказалось на белоснежной блузке Гермионы.

— Скорпиус, Лео! — рявкнул Люциус, в то время как Гермиона потянулась за салфеткой. Мальчики мгновенно притихли. — Хватит надоедать людям! Идите и займитесь чем-нибудь полезным!

— Чем, например? — спросил Скорпиус. — Нам скучно!

— Я не знаю! — нетерпеливо прошипел тот. — Идите пугайте лучше бабушку, а не меня!

— Она запрещает нам её так называть! — заметил Скорпиус.

— О, я уверен, она просто подшучивает над вами, — хищно оскалился Люциус. — Отныне называйте её только так и никак иначе! Уверяю, она будет счастлива!

— Хорошо! — обрадовались дети и мгновенно скрылись с их глаз.

Гермиона бросила на Люциуса укоризненный взгляд.

— Я пойду приведу себя в порядок, — произнесла она, вставая со своего места, и удалилась в туалетную комнату.

Дверная ручка щёлкнула спустя несколько минут, когда она как раз уже отчистила палочкой свою блузку.

— Занято, — произнесла было Гермиона, но в следующую секунду в комнату уже вошёл Люциус, и она добавила: — А, это ты… Мальчики такие непоседы!

Люциус аккуратно запер за собой дверь. Секунду он молчал.

— Как ты посмела смеяться надо мной при всех? — изрёк наконец он.

Гермиона вскинула на него поражённый взгляд. Глаза Люциуса были абсолютно непроницаемы.

— Люциус, я… — выдохнула она, ощущая, как внутри неё всё холодеет от неприятного осознания. Неужели эта дурацкая сцена в начале вечера, всё-таки задела его?

За всё то время, что они были в браке, они ещё никогда не ругались из-за подобных вещей — не было повода, и, признаться, Гермиона не желала начинать. Руки у неё покрылись дрожью, и она сделала шаг назад, опершись бедром о столешницу раковины, судорожно пытаясь понять, как же ей сгладить эту ситуацию.

— Как — ты — посмела, — с расстановкой произнёс Люциус, сделав шаг по направлению к ней, и Гермионе, которая не могла отвести глаз от его хладнокровного лица, показалось, что Люциус стал вдруг вдвое больше, чем был. — Смеяться — надо мной?

Он подошёл очень близко, пристально вглядываясь ей в глаза.

— Люциус, — снова пролепетала Гермиона. — Я… Это вырвалось у меня случайно… Я не хоте…

Она не договорила. Во взгляде его промелькнула какая-то искра. Гермиона, онемевшая от ужаса не смогла идентифицировать, злостью это было или чем-то ещё. Уголок его губ судорожно дрогнул.

— Люциус, — выдохнула Гермиона, делая шаг назад.

— Как ты посмела, — повторил он, приподнимая бровь, и Гермиона с изумлением осознала, что губы его дрожали от едва сдерживаемого смеха, а холодные глаза наполнились озорством и чем-то похожим на детский восторг. Рот её приоткрылся от удивления. — Наглая девчонка, смеяться надо мной при всех, а?

В следующую секунду он схватил её за талию и посадил на утопленную в мрамор раковину, впившись губами ей в шею.

— Люциус! — воскликнула Гермиона.

Из глаз её отчего-то градом покатились слёзы, пока его горячий рот ласкал её. Ослабевшими от пережитого ею мгновения ужаса руками, она сжала его плечи, после чего машинально довольно сильно ударила его по спине.

— О! — воскликнул он, оторвавшись от неё. — Ещё и избить меня решила?

Губы его расплылись в счастливой улыбке.

— Ненавижу! — завизжала она. — Я чуть не умерла тут на месте! Как ты мог?!

— Видела бы ты своё лицо в этот момент!

Гермиона соскользнула с раковины и с силой оттолкнула его.

— Видел бы ты своё лицо! — всхлипнула Гермиона, утыкаясь в ладони, и разревелась как маленькая.

— Какое? — сладким голосом поинтересовался Люциус, снова приманивая её к себе и нежно проводя пальцами по плечу. Гермиона дёрнулась.

— Такое! — выплюнула она. — Такое страшное! Такое холодное, не выражающее абсолютно ничего!.. Только попробуй ещё хоть когда-нибудь на меня так посмотреть!

Она обратила на него свои заплаканные глаза.

— Что же ты сделаешь? — промурлыкал он, подняв руку и стерев с её щек слезинки.

— Убью тебя! Вот что!

— О-о, — протянул он, настойчиво прижимая её к себе, так что всякое её сопротивление было бесполезно. — А я и забыл, какая ты особенно хорошенькая, когда бесишься!

— Ненавижу! — взвыла Гермиона, бессильно ударяя кулачком его по плечу.

— Скажи это ещё раз, моя хорошая девочка! — он стиснул её в своих железных объятиях, так что она едва могла дышать.

Из груди Гермионы снова вырвались громкие рыдания.

— Ну, всё-всё, — зашептал Люциус, качая её. — Всё прошло. Всё закончилось… Я понял, что мне не стоит больше так шутить! Ну… Хочешь ударь меня ещё раз?

Гермиона замотала головой, говоря, что его так называемая «шутка» была дурацкой, как никогда. Люциус только снова рассмеялся и поцеловал её в лоб.

— Моя хорошая, — успокоительно проговорил он. — Моя прекрасная… Неужели ты правда подумала, что я разозлился на тебя из-за этого глупого разговора с Нарциссой?

Гермиона лишь прерывисто вздохнула, ощущая, будто полностью лишилась сил.

— Только попробуй проделать со мной такой фокус ещё раз, — выдохнула она.