Петля будущего

Пандер запевает одну из старых песен времен наших прапрадедов. Ей всего тринадцать, она не очень общительна, но любит петь. За очками в толстой оправе прячутся глаза, большие и карие. В ушах у нее слуховые аппараты, на шее шрам – но все это, что Совершенные назвали бы недостатками, становится незаметным, когда она начинает петь. Под глазами у нее татуировки, набитые белыми чернилами, чтобы отчетливее выделяться на темной коже. Это бандитские наколки, о которых никто никогда не спрашивает.

Мимо пробегают Чиррак и Кэтрин, двое молодых заключенных, которые явно влюблены друг в друга, но так и не признаются в этом, несмотря на постоянную угрозу смерти. Они гоняются друг за другом, играя в уличные игры, в надежде уединиться.

Акими повторяет свой полуночный ритуал: Рен протягивает ей бумажный пакет с одеждой, и девушка исчезает в своей комнате. Выйдя в коридор уже в красном летнем платье и белых кроссовках, она начинает кружиться в танце под пение Пандер. У Акими акцент Региона 70, некогда известный как восточноевропейский акцент, но он заметен, лишь когда она рассержена или напугана, а когда она злится, ее милые острые черты лица становятся угрожающими и пугающими.

Адама и Фултона можно было бы принять за близнецов: оба с черными короткими волосами и бледной кожей. Обычно к ним присоединяются Винчестер и Вудс, но сегодня, стоя рядышком друг с другом, они обсуждают планы побега только вдвоем.

Рина Ито скачет и прыгает по коридору, смеясь и кружась, вопреки всем последствиям жатвы; она скользит ладонью по стене, ее вьющиеся ярко-рыжие волосы пляшут в воздухе, спадая на глаза.

– Дочитал книгу? – голос Рен выводит меня из раздумий.

– Привет, – отвечаю я, оборачиваясь и улыбаясь ей. – Да, почти. Ты права, она потрясающая.

– Дальше еще интереснее, – Рен улыбается мне в ответ. – Третья книга моя любимая.

– Жду не дождусь.

– Ну, что-нибудь еще хочешь? Напоминаю: не электронное.

– Наверное, вторую книгу и третью, – отвечаю я.

– Уже, – говорит она, – я оставила их в твоей комнате. – Коснувшись моей руки, Рен уходит.

– Эй, постой, – зову я ее. Она поворачивается, и я осознаю, что не собирался ничего говорить, просто не хотел, чтобы она уходила.

– Да?

Молчание становится неловким, и я хватаюсь за первую пришедшую в голову мысль:

– Там правда ходят слухи о грядущей войне?

Прищурившись и улыбаясь шире, Рен переспрашивает:

– Что?

– Ну, там, во внешнем мире, ходят слухи о войне?

Рен смеется.

– Нет, Лука, с кем бы мы стали воевать? Мы одна нация, вся планета под единым правлением и все такое. Война? Это безумие.

– А что насчет Исчезнувших? – спрашиваю я. – О них есть новости?

– Ну да, люди по-прежнему исчезают, даже чаще, вообще-то, около четырех человек в месяц, но… – Рен снова смеется. – Лука, к чему все эти вопросы?

Я смеюсь в ответ:

– Да так, ничего, просто в таких местах начинаешь потихоньку сходить с ума, тебе слышатся разные глупости.

– Что ж, будь спокоен, нет никакой войны.

– Отлично, и знаешь… спасибо тебе за все это. Безумие: ты рискуешь всем, чтобы дать нам кусочек свободы, для нас это много значит, понимаешь?

– Оно того стоит, – отвечает Рен, поправляя прядь волос за ухо. – То, как с вами тут обращаются… Я не голосовала за такое. Меня не волнует, что говорит Хэппи и насколько все это логично, я бы никогда… Этот риск того стоит.

– Что ж, я просто хотел сказать спасибо.

Неправда, я хотел сказать, что люблю ее, что готов разнести это место на миллион кусочков и сбежать с ней – но даже в мыслях это звучит очень глупо.

– Не за что, – отвечает Рен.

Она подходит к Малакаю и игриво похлопывает его по руке, радостно посмеиваясь, пока он рассказывает ей какую-то историю.

Я отворачиваюсь, пытаясь стереть из памяти увиденное.

Я вижу, как Алистер и Эмери, прижавшись к стене, обнимаются и нежно целуются. Копна отбеленных волос Алистера буквально сияет при свете тусклых ламп. Я думаю обсудить с ними те слухи, о которых они говорили во дворе, узнать, откуда они получили такую информацию, но не решаюсь прерывать их.

– Хочешь снова поиграть в прятки? – слышу голос за спиной. Обернувшись, вижу Харви на старомодных стальных костылях под мышками. У мальчика церебральный паралич – болезнь, которой больше не должно быть, но Харви родился бедным.

– Помнишь, что случилось в прошлый раз? Малакай накричал на тебя за то, что ты спрятался в его комнате.

– Да к черту его! – ухмыляется Харви. – Я пну его вот этим костылем, если он снова начнет орать. – Харви размахивает костылем.

Я смеюсь:

– Может, в следующий раз?

– Ладно, неудачник. Все как один! – напевает он и ковыляет дальше искать, с кем бы поиграть.