Петля будущего

В то же мгновение количество лазающих по мне крыс, кажется, удваивается. Должно быть, их десятки, и все они размером с небольших собак.

Их зубы впиваются в мою плоть, разрывая ее; крысы визжат от восторга. Они покрывают меня с ног до головы, сражаясь друг с другом, убивая друг друга, борясь за пространство. Они кишат повсюду, облепили мое лицо так, что я больше не могу дышать и понимаю, что тут все и закончится.

«Нет!»

Нет, не сейчас, когда я так близок. Я не умру вот так здесь, в туннеле. Я хочу увидеть луну в последний раз, еще хоть раз увидеть звезды свободным человеком.

Я хватаю крысу со своего лица и изо всех сил швыряю ее об стену. Вонзаясь пальцами в холодную землю, я тянусь и ползу под весом десятков крыс, на сантиметр приближаясь к платформе, а затем еще на сантиметр и еще.

Происходит нечто странное: крысы, кусавшие мои уши и затылок, начинают карабкаться обратно и убегают прочь, и чем ближе я к платформе, тем больше их убегает с моих плеч и со спины назад в темноту туннеля.

«Они боятся света», – думаю я и напрягаю каждый мускул тела, чтобы продвинуться вперед.

Еще несколько метров, мучительных и изнурительных метров, и я лежу на земле при свете луны без удушающего веса крыс, с ощущением, будто полз по разбитому стеклу; мой белый тюремный комбинезон весь в черных и красных пятнах, разорванный в клочья, как и кожа на моем теле.

Я лежу на спине, смотрю на звезды, вдыхаю ночной воздух. Я не позволяю себе думать, не позволяю себе осознать, что уже во второй раз менее чем за два часа я был на волосок от смерти.

Я встаю на ноги спотыкаясь, подхожу к краю платформы и пытаясь взобраться на нее. Раны на теле изнывают от боли, но наконец мне удается подняться на холодный бетон.

Я оглядываюсь кругом. Несмотря на мое состояние и на все произошедшее, я не могу сдержать восторга при виде полумесяца в небе, освещающего крыши маленькой деревни внизу и чертово колесо на вертикальных фермах. Я улыбаюсь звездам.

Но это лишь краткий миг восторга; я устремляю взгляд к горизонту, на огромные жилые здания за пределами фермерских земель: Вертикали, вздымающиеся вверх к самому небу, высоко над окружающей их огромной массой лачуг бездомных; большие синие дождевые коллекторы на крышах и беспорядочное множество самодельных труб, подающих оттуда воду в каждую квартиру, напоминающее какое-то морское чудовище, обвивающее бетонного гиганта. Вертикали в зареве огня: город горит, в темное небо поднимаются огромные облака густого черного дыма.

Я стою в темноте, под яркой луной, глядя на город, в котором раньше жил. Наблюдая войну.

Даже отсюда, на расстоянии примерно четырех километров от города, слышны гул и рев пламени, видны густые облака дыма, клубящиеся в небе; высокое офисное здание обрушивается, от его падения земля сотрясается так сильно, что это чувствуется даже здесь.

«Слухи были правдой, – думаю я, не в состоянии оторвать взор от разрушенного города. – Идет война, и кто бы ни напал на Регион 86, они побеждают».

Нет времени думать о разрушенном городе, гибели людей, войне. Мне нужно продолжать двигаться, я должен спасти Рен.

Я бегу к деревне и по мере приближения узнаю эти места: именно здесь проходят восстановление Совершенные. Такие деревни начали выстраивать, когда радиация Красных зон стала уменьшаться, – тогда недвижимое имущество резко возросло в цене до миллионов монет, ведь тут можно было обрести пространство и свободу от массово переполненного города. У большинства Совершенных есть дом за пределами города, чтобы провести выходные или отпуск, – у самых зажиточных и по три – в то время как мы, Убогие, теснимся в арендованных квартирках на самых верхних этажах дешевых построек в криминальных районах.

«Знают ли эти Совершенные, что живут так близко к тюрьме?» – размышляю я, быстро передвигаясь по темным улицам.

Я стучу в дверь первого попавшегося дома, но долго не жду ответа, бегу к следующему, стучу кулаком снова и снова. Я жду, что кто-нибудь выйдет, но никого нет. Переходя дорогу, я спотыкаюсь обо что-то металлическое – слишком темно, чтобы разглядеть. Я звоню в дверной звонок, но он не работает, тогда я опять стучу до боли в костяшках, но так никто и не выходит.

Я подхожу уже к седьмому или восьмому дому, стучу разбитыми кулаками в деревянную дверь, и вдруг она отворяется вовнутрь, оказавшись незапертой. Я переступаю порог.

– Есть кто-нибудь? – кричу я, пытаясь привлечь к себе внимание жильцов. Я отлично понимаю, что если молодого человека в тюремной одежде, испачканной кровью, застанут снующим в таком дорогом доме, да вообще в любом доме, если уж на то пошло, то его сочтут угрозой, а я полагаю, любой Совершенный, владеющий домом таких размеров, устанавливает систему иммобилизации. Прямо сейчас у них есть полное право активировать ее, поэтому я снова кричу, давая понять, что не собираюсь их грабить.

Я делаю еще шаг, ожидая, что включатся автоматические фонари, или домашняя система охраны спросит меня, что я делаю в этом доме, – но ничего такого не происходит.