Петля для скалолаза

Я запустил руку во внутренний карман, вытащил толстую пачку стодолларовых купюр, которые отсчитала мне Лариса, и протянул ее Мэд.

– Здесь двадцать тысяч долларов. На карманные расходы и на подарок к Восьмому марта тебе хватит. Ты ведь забыла, что сегодня наступило Восьмое марта!

Вот что действует лучше кофе и даже стимулятора храбрости. Мэд вмиг отбросила подушку и уставилась на пачку денег.

– Стас, – негромко произнесла она со скрытым восторгом в голосе, – откуда у тебя столько долларов? У тебя же не было с собой…

Она подняла глаза. От сонливости и апатии не осталось и следа.

– Бери и не задавай лишних вопросов, – сказал я. – У мужчин могут быть свои тайны.

– Тайны? – уже не сдерживая совершенно безумной улыбки, произнесла Мэд. – А я знаю твою тайну. Но как ты сумел? Как…

– Согласись, что я был бы полным идиотом, если бы не завладел рюкзаком Глушкова. Миллион долларов на дороге не валяется, так ведь?

Она заурчала, как голодная кошка, которой бросили кусок мяса, и прыгнула мне на шею.

– Стас, ты умница! Ты гений! Я верила, что ты все-таки сумеешь отобрать наши деньги у этого садиста! Я просто схожу с ума от счастья! Ты теперь богатый человек!

Мэд пошла в атаку за свое право. Она вскользь, как бы ненароком сказала «наши деньги» и теперь смотрела, как я на это отреагирую.

– Да, теперь я богатый.

Легкое ударение на слове «я», и Мэд поняла, что ее первый выпад прошел мимо цели. Мы продолжали обниматься, но были уже противниками, и каждый как бы обнимал рюкзак с долларами.

– И как ты теперь думаешь распорядиться этими деньгами?

Я пожал плечами.

– Передо мной никогда не стояло проблемы, как потратить деньги… Может быть, куплю виллу.

– О-о! – кивнула Мэд. – Это хорошее вложение денег. А разве в России есть виллы?

– В России есть все… Но мы не о том, Илона. Тебе пора. Сейчас запустят канатку.

– Я замерзла! – вдруг неожиданно капризно произнесла Мэд. – Меня знобит! Ты можешь подогреть чайник или я это сделаю сама?

Я пожал плечами и вышел на улицу. Электроплита была вырублена, поэтому пришлось ждать, пока нагреется стальной лист, а потом во второй раз вскипит вода в чайнике. Когда я вернулся в вагончик, Мэд не было. Я взял ее чашку, источавшую легкий запах косметики, насыпал растворимого кофе, кинул пару кусочков сахара и залил кипятком.

Мэд, беззвучно открыв дверь, вошла и как-то неестественно улыбнулась.

– Ты уже здесь? Так быстро?

– Ты куда ходила? – спросил я, помешивая в чашке ложкой.

– Я? – зачем-то переспросила она, словно в комнате, кроме нас, был кто-то еще, и села в кресло. – Ну куда еще можно ходить?

Она что-то скрывала. Я поднес ей чашку. Мэд взялась за блюдце обеими руками, и я успел заметить, что пальцы ее выпачканы в чем-то черном, напоминающем сажу.

– Что это у тебя с руками?

Мэд мельком взглянула на руки, поставила чашку на пол и вынула из кармана платок.

– Где-то выпачкалась, – ответила она, вытирая пальцы. – У тебя нет какого-нибудь лосьона?

Я подал ей флакон французского одеколона. Мэд смочила платок, тщательно протерла руки и поднесла их к моему лицу.

– Теперь нормально?

– Нормально. Плохо только, что одеколон мужской.

– Это ничего, – усмехнулась Мэд. – От тебя пахнет женскими духами, от меня – мужским одеколоном, но мир от этого не рухнул. Правда?

Мы смотрели друг другу в глаза и улыбались.

– Ты меня не оставишь? – спросила Мэд, когда мы вышли на улицу, в мир слепящего света.

– Гостиница «Космос», – еще раз напомнил я. – Дня через два. От силы – через три я там буду.

Пустые кресла каруселью кружились рядом с нами, грохотали на посадочной платформе, как трамвай на стыках рельсов. Мэд ждала от меня каких-то слов, но я думал только о Тенгизе, который мог появиться здесь с минуты на минуту.

– Иди, – сказал я.

Я привык к тишине, к звуковому вакууму гор, и металлический лязг канатной дороги нестерпимой болью бил по мозгам.

– Стас, – слабеющим голосом произнесла Мэд. – Сегодня ночью, когда мы сидели взаперти, ты сказал, что ты меня любишь… Ты шутил или говорил правду?

– Илона! Я все скажу тебе потом! А сейчас тебе надо спускаться вниз!

Моя грубость помогла ей решительно повернуться, спрыгнуть на платформу и сесть в кресло. И все-таки она оглянулась, но нас уже разделяла пропасть.

Глава 36

Чукче непросто понять, зачем в бокал с коктейлем кладут лед. Так и мне трудно было въехать, для чего нормальные с виду люди поднимаются в горы и загорают. В гробу видал я это солнце, от которого кожа сползает с лица, словно со змеи в период линьки. Две молодые особы в ядовито-зеленых комбинезонах спрыгнули с кресел на платформу, пустили в мою сторону солнечные зайчики зеркальными очками, прошли по краю скального карниза в сторону, кинули под ноги крохотные рюкзачки и стали медленно раздеваться, словно исполняли стриптиз. Одну из девушек я узнал. Это была Маша, нимфетка, которая вместе со своим великовозрастным другом Эдом ехала с нами в вагоне канатки. Она как будто косилась в мою сторону, но сказать наверняка, заметила она меня или нет, было трудно – глаза девушки были спрятаны за зеркальными стеклами очков.