Петр Алешкин. Собрание сочинений. Том 3

Деркачев отогнал видение, решительно вскочил с кровати, быстро заправил выбившуюся сорочку в брюки и направился к двери. Но вдруг остановился, медленно вернулся назад и сел на кровать. За окном, в парке, духовой оркестр играл вальс «Синий платочек». Музыка звучала томительно–грустно, то замирала, то вновь возвышалась. Деркачев нагнулся, вытянул из–под кровати свою спортивную сумку за длинный ремень. Расстегнул. В сумке аккуратными стопками лежали пачки денег. Он взял одну, покрутил в руке, резко сжал, швырнул в сумку и ногой загнал ее назад, под кровать. «Если бы не эти деньги, как было бы просто!» Деркачев сидел неподвижно довольно долго. Потом встал, поправил сорочку перед зеркалом и вышел в коридор.

— Лида! — сказал он громко. — Я пойду прогуляюсь. Поезжайте на дачу без меня… Я один туда приеду… Потом… А может быть, вместе с Верой!

— Хорошо! — ответила из кухни Лида. — Ступай! Мы вас ждем! Долго не задерживайтесь!

Минут через пять после ухода Деркачева пришел с работы Маркелов, пришел, сильно прихрамывая.

— Что с тобой? — тревожно встретила его жена.

— Черт, ногу подвихнул! Ступить нельзя, ой! — стонал он, снимая туфли.

Лида помогла ему разуться, отвела в комнату на софу, сняла носок и начала растирать ступню. На ней не было видно ни синяка, ни опухоли. Маркелов охал, кряхтел. Лида хотела вызвать врача, но Виталий Трофимович отказался:

— Часа два полежу — пройдет, опухоли–то нет! Лучше водочный компресс сделай… А Дима где?

— Прогуляться вышел… — суетилась возле него жена.

О поездке на дачу теперь и думать было нечего. Лида полила чистую тряпку водкой и перевязала ушиб. Маркелов улегся на софу, вытянул «больную» ногу и попросил включить телевизор. Леночка осталась с отцом. В комнате сильно пахло спиртным.

Расстроенная Лида разобрала на кухне сумки с продуктами, приготовленными к поездке на дачу, и решила убрать квартиру. Уборку начала с комнаты Деркачева. Вытерла всюду пыль, принесла швабру и ведро с водой. Взяла «дипломат» Деркачева и положила на стул, потом потянула за ручку сумку из–под кровати. Тяжелая сумка была расстегнута, и в ней видны были пачки денег. Сверху лежала одна с порванной упаковкой. Лида, увидев деньги, испуганно выпрямилась и закричала, сжимая ладонями щеки:

— Витя! Витя!

Маркелов вбежал в комнату, не забывая прихрамывать.

— Смотри! — указала ему Лида на сумку.

Виталий Трофимович растерянно уставился на деньги, затем наклонился, вытянул одну красную пачку повертел в руке и осторожно, будто опасаясь, что она взорвется, опустил назад.

— Откуда они? — прошептала Лида.

— А я знаю! — так же шепотом ответил Маркелов.

— Что же делать?

— Придет — пусть выметается отсюда! — заявил Виталий Трофимович.

— Может, в милицию сообщить… — нерешительно предложила Лида. — А вдруг он их украл?

— Украл? Где он мог украсть?

— А где же он взял столько?

— А если украл, заявишь, а ночью дружки придут и придушат… Иль сам… когда вернется оттуда! На черта он нам нужен, пусть убирается!

— Ну да! Ну да! — охала Лида. — Забирай ты его вещи! Отнеси от греха подальше… Ой, а нога–то у тебя!

— Ничего, она уже прошла почти! — потопал ногой по полу Маркелов. — Куда он направился?

— Сказал, что погуляет, потом с Верой на дачу поедет…

— С Верой? На дачу? — сел на кровать Виталий Трофимович.

— Ну да!

— Я… Я иду… — засуетился Маркелов, перестав хромать. — Собери–ка быстренько его вещички!

Через пять минут он уже спускался по лестнице, лихорадочно соображая, что делать, если Деркачев с Верой приедут на дачу и встретят там Артамонова. Что делать? И вдруг обожгла мысль: «А что, если… их там… вместе, деньги–то мне останутся!» Надо бы только успеть на дачу раньше их. Маркелов поймал такси.

16

Деркачев, выйдя из дому, перешел улицу и направился мимо высоких колонн у входа в парк, мимо памятника летчику, неподалеку от которого под старым дубом сидели полукругом музыканты духового оркестра. Они отдыхали, опустив инструменты, и о чем–то тихо переговаривались между собой. Возле них в тени под деревьями на скамейках сидели слушатели. Вокруг одной из скамеек толпились мужчины. Там играли в шахматы. Было жарко. Деркачев медленно брел по широкой аллее к фонтану. Откуда–то издалека из глубины парка, по–видимому, от Зеленого театра доносилась песня: «Где же ты, счастье? Где светлый твой лик? Где же ты, счастье?»

Пел, а вернее, спрашивал, вопрошал судьбу свою мужчина. От этих слов, от мучительно тоскливого голоса Деркачеву стало невыносимо грустно, и казалось, что не певец спрашивает, a он: «Где же ты, счастье? Я тысячу рек переплыл! Где же ты, счастье?»

Около фонтана Деркачева обдало прохладной водяной пылью. Он сел на скамейку напротив. При сильном порыве ветра водяная пыль достигала его и на мгновение освежала. Рядом с фонтаном играли две маленькие девочки. Они были в одинаковых платьицах и босоножках. Девочки забегали в то место, где оседала водяная пыль, и замирали, сжавшись и широко раскрыв глаза. Когда их осыпало брызгами, они с радостным визгом выскакивали на сухое место.

«Где ты, я песню тебе посвятил? Где же ты, счастье?»