Петр Алешкин. Собрание сочинений. Том 3

Московские писатели, создавая новое издательство, хотели построить его работу по–иному. Во главе должен был стоять не директор, а главный редактор. Это первое отличие издательства от существующих. И второе. Хотели сделать правление работающим постоянно, чтобы писатели были хозяевами в издательстве, чтобы каждая рукопись была под их контролем. Правление было избрано раньше, чем директор. Выборы проходили шумно, бурно, со спорами, обидами. Оставалось избрать главного редактора.

Я знал, что на пост главного редактора три кандидата: Ляпин, Цыбин (о них я уже упоминал) и Леонид Бежин. Бежин — один из главных героев моего повествования, потому и скажу о нем побольше. Мы с ним одногодки. Десять лет считались приятелями. Познакомились в литературном объединении «Зеленая лампа» при журнале «Юность». Оба посещали семинар Андрея Битова — Владимира Гусева. Мы были тогда молодыми литераторами, выпустили по одной книге. Я только что переехал в Москву и работал плотником в РСУ, а он — филолог, кандидат наук — научным сотрудником в институте. Я провинциал, крестьянский сын а он коренной москвич, внук Арбата. Я внимательно следил за новинками литературы, особенно молодой, слышал о нем, читал его книгу. Встретились впервые на занятиях семинара. Меня поразило, что выступал он как–то академично, монотонно, правильно и суховато. Кстати, в «Зеленой лампе» я приобрел близкого друга, с которым теперь провожу много времени, утешаюсь при неудачах. Это Валера Козлов. Сейчас он член Союза писателей, чудесный прозаик, художник слова. Но, к сожалению, мало пишет. Познакомился я в «Зеленой лампе» и с Петром Паламарчуком. Как и Бежин, он внук Арбата и кандидат наук. И Валера, и Паламарчук будут многократно появляться в моей повести, потому я и знакомлю вас с ними. Но продолжу о Бежине. Как видите, жизненный опыт у нас разный, писали о разном, характеры тоже разные: я эмоциональный, вспыльчивый, несдержанный, а он спокойный и, как мне казалось, интеллигентный. Я не знал, что интеллигентность — это состояние души, а проницательностью, умением заглянуть в душу человека я никогда не отличался. И так был нелепо воспитан, что считал всех, с кем знакомился, добрейшими людьми, что никто мне никогда зла не сделает. И знаете, почти до сорока лет мне никто никогда не делал зла. Видимо, мне везло на друзей и знакомых.

Общего у нас с Бежиным было мало, но нас сближал общий друг. В этой истории он никакого участия не принимал, и называть я его не хочу, хотя человек в литературных кругах он известный. Судьба у него тяжелейшая, но, несмотря на это, он жизнерадостный, веселый, открытый человек. Без комплексов. Когда я вспоминаю о нем, на душе становится светлей, веселей. Он рассказал мне, посмеиваясь, что жена его родила второго ребенка и заявила, что не выйдет из больницы с ребенком, если он не порвет с Бежиным. И ему пришлось дать слово жене, что с Бежиным он больше никогда не встретится. Я воспринял это как курьезный случай, как бабский каприз, посмеялся вместе с нашим общим другом и забыл. Вскоре второй случай произошел. В то время я, будучи заведующим редакцией в издательстве «Молодая гвардия», затеял альманах, где в одной из рубрик знакомил читателей с творчеством молодых писателей. В первом же номере я хотел рассказать о Бежине: напечатать интервью с ним и большую критическую статью обо всех его публикациях. С этой целью я послал к нему молодую журналистку, толкового критика. Она поговорила с Бежиным и, вернувшись от него, сказала с каким–то отвращением: «Какой мерзкий человек! Фу! Зачем ты о нем печатать хочешь?..» Я не придал никакого значения и ее словам, подумал, вдруг он, холостяк, попробовал как–то неуклюже поухаживать за молодой обаятельной журналисткой, и это вызвало в ней отвращение. И был третий звонок… Это я сейчас их вспоминаю и анализирую, а тогда я их напрочь отбрасывал, забывал. Сидели мы на пленуме Московской писательской организации, где избирали главного редактора. Я рядом с Валерой Козловым, а Бежин впереди нас с нашим общим другом, жена, которого так не хотела, чтобы он виделся с Бежиным. Я был поглощен спорами о кандидатах, страстно желал, чтоб главным стал Бежин. Болел за него, перебрасывался с ним шутками.

И вдруг Валера, зная, что я болею за Бежина, сказал мне тихо:

— Ты обрати внимание, как от него воняет! Какой он весь засаленный, непромытый… Смотри, человек внешне нечистоплотный, нечистоплотен и внутренне…

Я на такие мелочи внимания не обращал в отличие от Валеры, который наблюдателен, тонко подмечает детали в человеческом характере, слова, мелкие поступки и соединяет их, потому и судит о людях более точно, чем я. И я снова отмахнулся и забыл об этом замечании.

В первый день никто из претендентов на главного не набрал нужного количества голосов, а во втором заходе выиграл Бежин. Я радовался.