«Петр и Алексей», ром. г. Мережковского. – «Страна отцов» г. Гусева-Оренбургского

– Что съ вами?! – волновались рясы и подрясники и колебались въ воздух широкіе рукава. – Откуда это? Почему?

– Потому что я пересталъ бояться думать! Прозябалъ, какъ червь! Ползъ во мрак! Жилъ, какъ приказано, а не такъ, какъ должно жить… Довольно! Я и вамъ говорю: довольно! Разв вы не видите, что такъ жить нельзя больше… Покорно! Жизнь уходитъ отъ насъ въ сіяющую даль, а мы стоимъ на мст окаменлые, черною стною… Сами не идемъ и мшаемъ идти другимъ! Накинули на жизнь цлую сть текстовъ, оправдываемъ произволъ тхъ, кто уродуетъ жизнь, проповдуемъ терпнье тмъ, кто и безъ того достаточно терплъ. Вс вокругъ насъ ищутъ рая правды, рая справедливости, страстно борются за свой идеалъ… А мы?! Довольно!

– Да онъ съ ума сошелъ! – тихо сказалъ о. Сильвестръ.

О. Иванъ быстро обернулъ къ нему возбужденное лицо.

– Мы вс безумцы! Живемъ безсознательно, мыслимъ навязанными мыслями, мыслями рабовъ!.. Мы съ дтства обмануты, съ дтства ранены… Въ умъ и въ сердце ранены! И эта рана превратилась въ постоянную язву, угнетающую духъ! Нтъ, нтъ! Вся жизнь должна измниться! Я хочу быть свободнымъ человкомъ, служить свободному Богу!" (стр. 318).

И отецъ Иванъ не одинъ. На это указываетъ все растущее среди духовенства желаніе расширить свой кругозоръ, измнить семинарское воспитаніе, которое при всхъ реформахъ русской жизни оставалось почти неизмнно. Иначе и быть не можетъ. Вдь русское духовенство это одинъ изъ лучшихъ элементовъ русскаго народа. Оно самая чистая русская раса, здоровая физически и духовно. Подсчитайте, сколько оно дало превосходныхъ работниковъ на всхъ поприщахъ русской жизни… кром духовнаго. Какая масса врачей, учителей, адвокатовъ, профессоровъ, ученыхъ, писателей, государственныхъ дятелей вышла изъ духовной среды! Значитъ есть тамъ и силы, и таланты, и если только въ своей спеціальной области оно словно замерло и навки застыло, то причины надо искать въ специфическихъ особенностяхъ этой области. Духовенство было подавлено бюрократіей, а раскрпощеніе русской жизни оживитъ и въ немъ дремлющія, не находившія выхода силы.

Больше всхъ, быть можетъ, выиграетъ при обновленіи русскаго строя именно духовенство, такъ какъ оно поставлено въ исключительно благопріятныя условія. Никто не стоитъ ближе его къ народу, этому источнику всхъ силъ. Оно знаетъ его, и народъ его знаетъ. Ихъ пока раздляла бюрократическая стна, не допускавшая сближенія и единенія, которое такъ естественно на почв общихъ нуждъ и интересовъ. Въ громадной части своей духовенство т же земледльцы. И вотъ когда оно внесетъ въ деревню истинное знаніе, свободу и свтъ настоящаго просвщенія, евангельскій духъ любви, воодушевленіе и энергію истинной вры – кто можетъ сдлать больше, чмъ оно? Теперь его лучшія силы уходятъ на сторону, не находя себ примненія въ духовной области, опутанной стью бюрократическихъ циркуляровъ. Тогда эти силы останутся здсь, на мст, упорствуя, волнуясь и спша восполнить то, что было упущено вками. И какъ изъ среды духовенства выходили не разъ "учителя жизни", въ род Чернышевскаго, Добролюбова, Елисева, такъ появятся въ немъ и истинные "пастыри добрые", которые подымутъ значеніе этого сословія на ту высоту, на какой оно должно и можетъ стоять…

Іюль 1905 г.