Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Когда находящиеся в Гааге чужеземные послы, кроме французских, сделали визиты русским послам, последние, в свою очередь, стали выезжать к ним с визитами. В бумагах посольства сохранился составленный для этой цели список иностранных послов и секретарей посольств с обозначением всех их титулов и с указанием адресов их в Гааге[1133]. Выезды эти обставлялись такой же, если не большей пышностью, как и выезды иностранцев. Посольский кортеж составлялся из восьми карет: «три кореты свои по 6 возников в корете да пять корет нанятых»; в одной карете — сами послы, в остальных — дворяне и приказные люди; перед посольской каретой, как и на торжественных выездах — 20 человек лакеев в добром немецком платье, около кареты 12 гайдуков в венгерских кафтанах, на передках и на запятках — пажи. При встречах и расставаниях говорились приветствия и комплименты, столь же громоздкие, как возившие послов кареты, и столь же тяжелые, как громадные парики с большими локонами на головах людей эпохи Людовика XIV. 12 октября сделаны были визиты послам цесарским, шведским и английским. Цесарские послы граф Кауниц, граф Стратман и барон Зейдлер встретили великих послов, «сшед с крыльца у корет, и просили, чтоб они, великие и полномочные послы, изволили итить в полаты. И великие и полномочные послы шли наперед, а за ними шли цесарские послы, да за ними ж и перед ними шли дворяня и приказные люди; а вшед в третью полату, которая убрана зело стройно, сели великие и полномочные послы и цесарские послы по местам». Эта третья палата во дворце цесарского посольства поразила убранством и автора «Записной книжки», принимавшего среди посольских дворян участие в этом визите. «У цесарского посла был я в доме, — записал он, — где одна комната обита полосатыми материями, другая изрядными шпалерами, а третья бархатом красным и по швам кружевами золотыми, весьма богатыми»[1134]. Великие послы поздравляли цесарских послов, говорили, что приехали должную честь им воздать, желают цесарским послам всякого добра и, если в чем могут, рады оказать им, как братье своей, услугу. Цесарские послы благодарствовали и говорили: «зело де они прибытием их, великих и полномочных послов, к себе тешатся и за посещение их челом бьют и кланялись». Притом особенно поздравляли великих послов с добрым поведением русских войск, о котором получили известие и «дай-де Боже его царского величества войском, над неприятелем победу и одоление». Затем они обратились вновь с просьбой по известному же нам делу — оказать покровительство архиепискому Анкирскому. Великие послы сказали в ответ, что вручат архиепископу указ к пограничному воеводе о свободном проезде к Москве, затем в Москве дана будет ему грамота к шаху персидскому; «толко б тот помянутой архиепископ ведал, вскоре ему к Москве ехать не для чего, для того что, приехав ему зимою к Москве, жить будет без дела, понеже с Москвы ездят до Астрахани водою; и то б он рассудил, как бы ему лутче и способнее быть; а указ де ему к порубежному воеводе тотчас дан будет, когда он похочет, также и к Москве об нем они, великие послы, через почту писать будут о всем». То же они повторили и самому архиепископу, когда он явился к ним лично 18 октября. Разговор коснулся затем отдаленных индейских и персидских народов и «Яппона» (Японии), не послать ли туда грамот с тем же архиепископом: «Потом спрашивали цесарские послы: царское де величество имеет ли с индейскими и иными тамошних персидских народов со владельцы пересылки, а именно с Яппоном, и не надобно ль де и к ним послать царского величества грамот с тем же архиепископом? И великие и полномочные послы говорили: посылать грамот к ним не для чего, потому что никогда с теми владельцы царское величество пересылок не имел и не имеет, а послан будет великого государя указ к резиденту, который пребывает при дворе шаха персицкого, и тот с тем архиепископом будет о всем сноситься и дела делать как лутче и обоим государствам, как царского величества, так и цесарского величества, належит к ползе». На этом визит закончился: «встав и простясь, великие послы от них пошли, провожали их (цесарские) послы до кареты»[1135].