Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

Вопрос об отношении к Турции вновь подробно обсуждается Возницыным в письме к Петру от 18 февраля. Письма Петра из Москвы от 1 и 6 января, в которых царь, опасаясь остаться один в войне с Турцией и, может быть, также под влиянием все прогрессирующей мысли о войне со Швецией, ради которой надо было помириться с турками, соглашался на некоторую уступку в смысле разорения приднепровских городков и предписывал Возницыну, если уже конгресс разошелся, снестись с турками через особую посылку — эти письма были получены последним слишком поздно. «Те твои государевы указы, — пишет Возницын, — много опоздали, и уж как турков, так и посредников кроме Царяграда, сыскать ныне негде». Турки тогда, как и русское посольство, поехали домой прямо к Царьграду или к Адрианополю, где ныне султан. Посредники хотели жить в Белграде, ожидая согласия Венеции на мир; теперь это согласие пришло, венецианцы приняли прелиминарный договор, подписанный за них цесарцами, соответствующие инструкции к Рудзини в Пе-тервардейн посланы, он передал экземпляр трактата за своею подписью посредникам, и потому посредники теперь также уехали из Белграда. Да, впрочем, если бы они там и были, то все равно никакой бы помощи не оказали, Возницын успокаивал далее царя в его опасении, как бы не пришлось остаться одним в войне с Турцией. Тревожиться нет оснований. Турки склонны к миру. Это положение Возницын развивает и доказывает подробно. «Только, по-видимому, турки с тобою, государем, склонны к миру. А чтоб, государь, кто рассуждал или мыслил, что турки, учиня со всеми мир, а нам дав малое перемирие, после б восхотели (обратить) всю на тебя, государя, войну, отнюдь того не чаю». Если бы в самом деле они хотели войны, то кто им помешал бы вести ее теперь же, когда нам не только ни от кого помощи никакой не было, но еще и вред чинили? «Да и то должно рассудить, для какой прибыли туркам с тобою, государем, воевать?» Для приднепровских городков? Но уже выражено царем согласие на их уступку. Для Азова? Но он не будет стоить тех затрат, которые надобно им будет на него сделать. О походе на какие-либо отдаленные русские или украинские города они и не помышляют. Эти города им не нужны, вследствие их отдаленности. Возницын в подтверждение своей мысли, что туркам невыгодно овладевать русскими городами за их отдаленностью, ссылается на пример Чигирина и Каменца. Чигирин они взяли, однако нельзя было его удерживать и пришлось бросить «за отдаленностью». Будучи в Царьграде после чигиринской войны, он сам слышал от многих, что тогдашний визирь если бы не заключил с нами мира, то был бы убит, до такой степени народ был раздражен огромными потерями, которые были вызваны не столько чигиринской войной, сколько отдаленностью завоеванных мест. Вот и теперь они отдали полякам Каменец не из страха перед поляками и не по какому-либо принуждению, а только для того, «что от них отдалел и им бесприбылен и по премногу убыточен». Турки, отдохнув и оправившись, будут думать скорее об иной войне: о возвращении Венгерской и Седмиградской земель и Мореи и других. Немцы «завоевали у них зело много и прямо смотрят к ним в Царьград», до которого уж им недалеко, и турки всячески будут думать освободиться от этой опасности. Возницын рассказывает далее о том тяжелом и затруднительном положении, в каком он находился на конгрессе: с одной стороны, как заключить невыгодный мир, зная о сделанных приготовлениях к войне и затратах и о намерении царя воевать? С другой — как остаться государю одному в войне и взять на себя такую тягость, а инструкций об уступке не имел, потому и заключил краткое перемирие. Теперь если государь пожелает заключить мир с уступкой, подобно тем, на какие согласились все союзники, и устранить все причины к войне, то как можно скорее надо послать к туркам, «хотя не гораздо знатную особу, только умную, который бы объявил им, что ты, государь, в миру быти с ними желаешь и послов своих послати изволишь, только б объявили, на чем они хотят в миру быть?» Пусть эта умная особа разведает о турецких условиях, будут ли они настаивать на разорении городков и не явится ли с их стороны еще какой тягости, и, разведав, установит с ними мирный договор. Этот совет был также осуществлен Петром в виде посылки в Константинополь думного дьяка Емельяна Украинцева, именно особы незнатной, но умной. Торжественное же посольство, которого так желали турки, можно отправить к ним для ратификации договора и в этом их обнадежить. Если же турки показали бы со своей стороны какое упрямство или какие-либо иные непристойные запросы, то пусть такой посланник о том пишет царю, а туркам скажет, что за такими тягостями мир едва ли может быть заключен. С турками надо держать себя твердо и никакого смирения не выказывать: «…поступать смело и дельно и себя смиренно знать не надобно давать». Но несомненно, что они склонны к миру и заключат мир[1393].