На другой день после обеда посланник опять встретился с царем на прощальном пиру у Лефорта, с которого Петр в 6-м часу вечера выехал в Воронеж при звуках труб и пушек и при громких криках «Vivat!». Из Воронежа царь вернулся в Москву к Рождеству. Святки по обычаю проводились в шумных увеселениях, а затем в двадцатых числах января продолжался розыск над второй большой партией стрельцов, поглощавший внимание Петра. К тому времени Гейнс получил из Копенгагена необходимые ему приказания. Вести о намерении шведского правительства отправить в Москву посольство и опасение, что это посольство расстроит налаживающийся датско-русский союз, побудили Христиана V действовать более решительно, и он предписывал Гейнсу не только представить царю проект договорного акта, но и делать в этом проекте всякие изменения, какие угодно будет царю, не изменяя только существа двух параграфов проекта, касавшихся взаимной помощи и имевших значение «фундамента» всего дела (als das fundamentum des gantzen wercks). Гейнсу сообщен был также текст договора Дании с Августом II на тот случай, если бы опять зашла речь о составлении против Швеции тройственного союза[53]. Посланник был, таким образом, в полной готовности продолжать начатые лично с царем переговоры. Однако переговорить с царем впервые по его возвращении из Воронежа ему удалось только 27 января 1699 г. в доме князя Б.А. Голицына, где царь проводил вечер, отдыхая после допроса стрельцов. «Я улучил время, – доносит Гейнс об этом свидании королю, – чтобы сообщить ему, что я имею ответ на все, что его величество мне поручал; он остался доволен и сказал мне, что через несколько дней он непременно будет у комиссара Бутенанта, так же как в прошлый раз, и что он меня о том уведомит; я должен согласиться подождать и тем временем все приготовить, чтобы сообщить ему проект, который ваше величество милостиво мне прислали, принимая все предосторожности и соблюдая, насколько будет осуществимо, тайну… Царь мне строго запретил говорить об этом кому-либо из его министров»[54].