Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

Проследим теперь ход этих переговоров по вопросам, касавшимся титула в предисловии и в тексте 14 статей. Что касается царского титула, то турки предоставляли посланникам свободу в русском экземпляре договора писать распространенный титул; сами же в своем экземпляре соглашались написать царский титул только в том виде, в каком он написан был в Карловицком договоре и в котором вообще он в турецких канцеляриях писался исстари[1084]. Они протестовали против наименований в титуле «пресветлейший», «державнейший», «священное царское величество» и уже ни за что не соглашались, даже и в русском экземпляре, на следующие наименования царя: «августиссимейший» и «император», на которых настаивали посланники. Маврокордато говорил, что императором султан называет только цесаря, потому что он считается первым между христианскими государями. Русские представители горячо возражали. Пресветлейшим, державнейшим и царским величеством называют царя все христианские государи. «Такими титлами не доведется именоваться тем государям, которые не самодержцы, а великий государь на свете из христианских государей самодержавный и преславный, государства в державе его содержатся многие, против цесарского государства гораздо больше». Маврокордато соглашался, что царь из христианских государей «преславный» и государства его самые пространные и по самой правде не только ему следует именоваться такими титулами, но именно ему, а не иному кому следует называться и цесарем, потому что все православные содержатся в его государствах. Однако турки «для застарелой своей гордости того не уступят и никакой прибавки перед Карловицким договором в титлах не учинят». И цесаря султан «августиссимейшим» никогда не называет: этим титулом пользуется только сам султан, и даже цесарь его так именует, что он может доказать, предъявив посланникам цесарские и султанские грамоты. А «священным» турки и цесаря не пишут, потому что это слово у них «самое жестокое, и досадное, и ненавидимое. И хотя б де Турское государство и упало когда, однако бы того слова никому они в титлах не написали… как-де христиане гнушаются турками или и всеми бусурманами, тако ж и бусурманы христианами гнушаются ж». Потому турки и не согласятся именовать христианского государя «священным»[1085].

Посланники, упрекая Маврокордато в разговоре с ними 22 мая за несговорчивость относительно титула, говорили, что они знают, что отказ Маврокордато называть государя «величеством» вызван нежеланием сравнять его с султаном. «Только-де, — прибавили они, — Господь Бог силен и милостив, может возвысить и прославить его, великого государя, паче всех государей». Маврокордато в ответ заявил, что «какие его труды и радения в том деле он понес, это единому Богу известно. Он больше всех желает, чтоб Господь Бог державу его царского величества на свете прославил и возвысил. По своему желанию он все бы исполнил и приписал, что к чести государской надобно. Только его прибавка не будет прочна, потому что блистательная Порта ее принять не похочет». Поэтому прибавлять к титулу надо то, что впредь может в нем остаться, а чего нельзя сделать, о том ненадобно и говорить[1086]. Уговаривая посланников не настаивать на тех названиях в титуле, на которые они претендовали, Маврокордато указывал, что в турецком тексте государь будет назван: «Междо всеми избраннейший и изряднейший, и такое-де описание лучше всех титл у турков почитается, понеже избраннейший и изряднейший один он — великий государь». Султан прежде писался «страшнейшим и грознейшим и победительнейшим междо всеми государи», теперь так не пишет «и большими титлами себя не возвышает, а должно ево такими титлами возвышать подданным ево, а не самому государю»[1087]. В окончательно утвержденном русском тексте договора Петр наименован «пресветлейшим, державнейшим» и «священным царским величеством», но от титулов «августиссимейший император» посланники и в русском экземпляре должны были отказаться[1088]. В турецком тексте Петр назван «преславнейшим» и «преизбраннейшим»[1089].