Пётр и Павел. 1957 год

Говорить им было не о чем. Они оба это ощущали, но страшились признаться в этом даже самим себе, поэтому изо всех сил делали вид, будто у них-то всё в порядке. За столь долгий срок их разлуки всё так поменялось и вокруг, и в них самих, что попытаться вернуть на прежнее место порушенное, было уже невозможно. Прежние связи оборвались, остались только воспоминания. И Павел горько сожалел о том, что всё так нелепо сложилось, и его приезд только усложнил жизнь всем, ему в том числе, и не принёс ожидаемой радости ни его близким, ни ему самому. "Никогда не возвращайтесь на пепелище!.." Павел не помнил, кто сказал это первым, но сейчас реально оценил правоту этих слов. Даже после капитального ремонта сгоревший дом невозможно восстановить в точности таким, каким он был прежде. Что же тогда сказать о хрупких человеческих отношениях? Это всё равно, что склеить разбитую вдребезги хрустальную вазу столярным клеем.

– Ты осуждаешь меня? – спросила Зинаида осторожно, и по тому, как она вся внутренне подобралась, было заметно, что ждала услышать в ответ суровую отповедь.

– Как ты могла такое подумать?!.. – Павел даже рассердился немного. – Какое я имею право тебя осуждать?!.. Да никогда!..

– Не спеши, – остановила его Зинаида. – Я не договорила. Я не хочу, чтобы ты обо мне плохо думал… Чтобы презирал меня!.. Очень прошу, не думай обо мне плохо. Я ведь не такая… У меня была только одна цель – спасти Матвея!.. Всё остальное не имело никакого значения!.. Поэтому, когда появился Пётр, я схватилась за него как за соломинку. Любая любящая мать поступила бы в моей ситуации точно так же. Любила ли я его?.. Думаю, нет… Чувство пришло гораздо позже. И, знаешь, это не любовь была… Благодарность?.. Да… Может, привязанность… Но не любовь. Не знаю… У нас с тобой всё совсем по-другому было. Я никогда не испытывала к Петру острого желания. С ним я забыла, что такое страсть. Чувства стали спокойными, тихими… И я благодарна ему за то, что он ни к чему не понуждал меня. Не требовал от меня большего, чем я могла дать. Понимаешь?..

– Понимаю, – ответил Павел. – И вот, что скажу, пойми и ты, я тебе только благодарен… Только благодарен и больше ничего!..

– Спасибо, – она готова была заплакать, но пересилила себя, сдержалась. – Я знала: ты обязательно поймёшь!..

Павел с горечью улыбнулся. Вздохнул.

– К тому же ты была уверена, что я… что меня уже нет в живых. Ведь так?.

– Так… Прости…

– Да что ты всё извиняешься?!.. Я ведь на самом деле исчез… На целых девятнадцать лет выпал из жизни!.. Тут не только в мою кончину поверить можно, но и попросту забыть, что когда-то ходил по этой земле некто Паша Троицкий!.. Так что не терзай свою душу и пойми: ты во всём права…

– Не-ет!.. Я-то знаю, что это не так, а себя обмануть невозможно.

– Я вообще не представляю, как ты сумела выжить в тюрьме, родить ребёнка и сохранить ему жизнь! Прости, но для меня ты настоящая мать-героиня!.. Честное слово!..

Зинаида усмехнулась:

– Ну… Ты скажешь тоже!..

– Я ведь знаю, что такое наши родные советские тюрьмы. И каково попасть туда рафинированной, избалованной девочке!.. Люди, и погрубее, и поопытнее тебя, гибли, а ты… – у Павла не хватило слов.

– Что я?.. – ей была приятна его реакция.

– Ты… Наверное, ты, словно тоненькая тростиночка!.. – нашёлся он.

– Какая тростиночка?.. – засмеялась она.

– Не смейся!.. Бывает же так: ураган столетние дубы из земли с корнем выворачивает, а тростиночка гнётся и… не ломается! Так и ты.

И опять они надолго замолчали.

Из водопроводного крана монотонно капала вода, настенные ходики тикали как-то слишком настырно, безцеремонно отщёлкивали секунду за секундой.

– Совсем забыл! – Павел взял свой портфель, раскрыл его. – У меня для тебя сюрприз!..

И он достал из портфеля шкатулку. Ту самую, что нашёл в тайнике на своей бывшей квартире, в доме у Чистых прудов.

– Боже мой!.. Откуда она у тебя?!.. – обрадовалась Зинаида. – Гэпэушники пришли к нам с обыском… Они что-то в нашей спальне очень долго искали. И, пока капитан рылся в комоде, а лейтенант в тумбочке, я прошмыгнула в твой кабинет и спрятала шкатулку в наш тайник. Все твои записи, дневники я сразу же после твоего ареста сожгла. Задолго до этого обыска, а шкатулка… Она же нам навредить не могла, вот и решилась оставить… Ты знаешь, что там?..

– Откуда?.. Она же с секретом, а где он и как открывается, я никогда не знал.

– Смотри, всё очень просто, – Зинаида нажала на камушек, что украшал крышку шкатулки и повернула по часовой стрелке фигурку японца на передней стенке так, что тот сел на… на что все люди обычно садятся; заиграла японская мелодия, и шкатулка… открылась.

– Тут все мамины "цацки". Она всё это богатство "цацками" называла, хотя из настоящих драгоценностей тут только вот это кольцо с бриллиантом и рубиновые серьги… Правда, красивые?.. Всё остальное так… безделушки, но мне они ничуть не меньше дороги… Всё-таки память о маме.

Павел с грустью наблюдал за тем, как она разбирает разноцветные побрякушки.