Петр Лещенко. Исповедь от первого лица

Редко кто из певиц аккомпанирует себе на аккордеоне. Чаще — на гитаре, а гораздо чаще певицы предпочитают выступать под сторонний аккомпанемент, считая, что игра на инструменте отвлекает от пения и пение не выходит глубоким, берущим за душу. Верочка же превосходно поет под свой собственный аккомпанемент, при том что аккомпанирует она на аккордеоне, сложном инструменте, требующем слаженной работы обеих рук. Играть на гитаре гораздо проще, нежели на аккордеоне. Когда я спросил у Верочки, что побудило ее освоить аккордеон, она ответила: «Всегда хотелось петь те песни, которые нравились мне самой, а не руководителю оркестра, вот и пришлось научиться». Я прекрасно ее понимаю, поскольку сам такой же, не люблю петь по чужой указке. Когда мы начали выступать вместе, я предоставил Верочке полную свободу — выбирай что хочешь, пой что хочешь. Никогда не позволял я себе диктовать ей свою волю, потому что не только люблю ее как женщину, но и уважаю как талантливую актрису. А талант может проявить себя только на свободе. Знаю это по себе.

Я часто думаю о том, что бы было со мной, не повстречай я Верочку… Мне трудно представить мою жизнь без нее, моего ангела. Знаю только одно, что без нее бы я был одинок и несчастен. В моей жизни было время, когда я сполна, большой ложкой, вкусил одиночества. Тягостное это чувство, лютому врагу не пожелаю его испытать. Теперь понимаю, что бог дал мне вкусить его для того, чтобы я по достоинству оценил Его дар, который уже был приготовлен для меня. Недаром же говорится, что, не отведав горького, не познаешь и сладкого. Будь моя жизнь ровной, гладкой, я бы, наверное, не сумел бы оценить в полной мере того счастья, которое принесла в нее Верочка.

Те, кто бывал на моих концертах до войны, кто мог сравнить послевоенные выступления с довоенными, в один голос говорили, что я сильно вырос как артист. Но дело не столько во мне, сколько в Верочке. Когда на сцене рядом с тобой любимая женщина, поешь на пределе своих возможностей, так, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Но Верочка не только окрыляет, вдохновляет меня своим присутствием. Она еще и мой главный критик. Всегда заметит, если что-то не так. Мне пошел шестой десяток, я выступаю много-много лет, но это не означает, что у меня не может быть промахов. Бывают. Иной раз захочется мне включить в репертуар какую-то новую песню, загорюсь, начинаю петь ее по-разному, чтобы найти верный тон, а Верочка скажет: «Милый, это не твоя песня». Она никогда не говорит мне «пой» или «не пой», «делай» или «не делай», только может сказать «твоя» или «не твоя». Не твоя, значит, петь эту песню не надо. Я в этом убедился. Однажды не послушал Верочку, включил песню в репертуар, спел ее пару раз и понял, что сделал неправильно. Если публика во время пения начинает перешептываться, то это означает провал. Или певца надо выбросить на помойку, или репертуар. Знаю за собой такой грех — я человек увлекающийся. Если песня мне нравится, то непременно хочется ее спеть. Но не все, что мне нравится, хорошо поется. Полностью полагаюсь на Верочку, она мне всегда подскажет…

На этом воспоминания Петра Константиновича Лещенко обрываются. Арест помешал их закончить.