Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

П. Н. Дурново не был принципиальным противником реформ, а находил многие из них несвоевременными: в одном случае – за отсутствием социально-экономических предпосылок, в другом – из-за угрожающего международного положения, и, наконец, война – вообще не время для реформ.

И так считали многие. «Не случайно сложился исторический строй России, – писал Д. И. Пихно, – но почти случайно он разрушился, и притом в то время разрушается этот инструмент силы, когда на Востоке выросла темная и грозная туча. Конституционалист Чичерин, во всяком случае, очень умный либерал-аристократ в духе старого европейского либерализма, сказал, что Россия не могла думать о свободных государственных формах, пока на нее налегали враги с востока и запада, а мы вводим конституцию, когда налегли японцы и просыпаются китайцы»[788].

Что касается речей «некоторых думских ораторов о необходимости» в условиях войны «проводить реформы местного управления и всякие другие реформы нашей внутренней жизни», то они, с точки зрения академика М. М. Богословского, были «похожи на разговоры и соображения о перестройках и переделках в горящем доме, когда прежде всего надо заняться тушением пожара»[789].

Как современники, так и исследователи отмечали у П. Н. Дурново развитое национальное чувство, характеризуя его «националистом и искренним патриотом», «пламенным русским патриотом». Тем не менее националистом, членом Всероссийского национального союза он не был и политики его не разделял. Архиепископ Евлогий в тревоге за судьбу холмского законопроекта посетил некоторых членов Государственного Совета. «Дурново обещал мне поддержку, – вспоминал он, – однако горячего сочувствия я у него не встретил. “Я не могу назвать себя вашим сторонником, – сказал он, – но вижу, что законопроект в такой стадии, когда его назад уже не повернуть”»[790].

Как государственный деятель, П. Н. Дурново менее всего руководствовался чувствами, в том числе и национальным. И не только потому, что – как считает Д. Ливен – ему, как «любому российскому лидеру, приходилось сталкиваться с большими трудностями при использовании национализма» – многонациональным составом империи и ее слабостью на международной арене[791]. «Я думаю, – говорил П. Н. Дурново, – что чувствами <…> нельзя управлять государством. Управлять государством <…> есть дело суровое, – сама справедливость уступает перед требованием государственных, высших интересов»[792].

Представление о ведущей роли государства в русской истории, примат государственных интересов над всеми другими – вещи для России начала XX века совсем не новые, и П. Н. Дурново, думая и действуя в этом русле, не был исключением. Может быть, в силу личного служебного опыта, он это исповедовал более других. Реалист во всем, он и в области национальной политики руководствовался «государственными, высшими интересами».