Петр Первый

Многократно издававшиеся указы о сыске беглых и возвращении их прежним владельцам в конечном счете тоже преследовали интересы не отдельного помещика, а государства, то есть помещичьего класса в целом. Бегство крестьян являлось формой их протеста. Сопровождаясь стихийным перераспределением крестьян между помещиками, оно наносило непосредственный ущерб государству, а также крестьянам, оставшимся на прежних местах жительства; от них правительство требовало уплаты налогов и поставки рекрутов, в том числе и за беглых. В итоге росли недоимки и увеличивалось число непоставленных рекрутов. Именно поэтому правительство вело беспощадную борьбу с беглыми.

Таким образом, «общее благо» применительно к крестьянину имело в виду сохранение его способностей выполнять весь комплекс государственных повинностей дворянско-бюрократического государства. Эту цель преследовало законодательство, когда в какой-то мере «оберегало» крестьянина и от помещика-разорителя, и от злоупотреблений местной администрации. Известен лишь единственный указ, продиктованный защитой интересов самих крестьян, но и тот носил рекомендательный характер. Царь взывал к совести мелкопоместных дворян, которые продавали детей от родителей, «как скотов», вследствие чего «немалой вопль бывает». Петр указал «оную продажу людям пресечь», но тут же сделал оговорку: «…а ежели невозможно того будет вовсе пресечь, то хотя бы по нужде и продавали целыми фамилиями или семьями, а не порознь».

Несколько по-иному расшифровывается содержание «общего блага» применительно к городскому населению. Горожане, как и крестьяне, являлись налогоплательщиками и поставщиками рекрутов, но горожане, кроме того, обеспечивали казну дополнительными доходами в виде пошлины от торговли и промыслов. Отсюда заботы Петра, уходящие своими корнями в прошлое, о развитии торговли и купечества.

Отец Петра, царь Алексей Михайлович, считал основой процветания государства развитую торговлю и поэтому опекал купечество. Петр считал торговлю необходимой отраслью хозяйства, но отнюдь не решающей. Изучая опыт других государств, Петр полагал, что эти государства «процветают и богатятся» от развития «купечества и всяких художников и рукоделий». Под «художниками и рукоделием» в те времена подразумевались ремесло и мануфактурная промышленность. «Служба» горожан в мануфактурном производстве относилась к числу их новых обязанностей, порожденных временем преобразований. Петр не останавливался перед принудительными мерами вовлечения купцов в крупную промышленность. «Буде волею не похотят, хотя в неволю» – так лаконично была выражена мысль о передаче частным лицам казенного предприятия, производившего сукно. Целесообразность принудительной меры была продиктована стремлением, «чтоб в пять лет не покупать мундиру заморского». Купцов, «которые написаны к той суконной фабрике в компанию», пришлось доставлять в Москву «в неволю» специально посланными солдатами.

«Общая польза» горожан, таким образом, теснейшим образом переплеталась с интересами дворянского государства. Тем выше благоденствие купца и промышленника, чем больше его торговые обороты, чем крупнее его промышленное хозяйство. Но чем богаче купец, чем разнообразнее области приложения его капиталов, тем больше доходов государству он приносит.

В конечном счете «благоденствие» горожанина зависело от того, какую долю его доходов государство изымало в свою пользу.

Практика вскрыла неразрешимое противоречие между «беспечалием» горожан и растущими потребностями государства в деньгах, необходимых на ведение войны, строительство флота, сооружение городов и крепостей. В этих условиях «интересы» купца и промышленника приносились в жертву государству. Установлено, что примерно около двух десятилетий нового столетия Петр не щадил купцов, и многочисленные поборы и повинности в пользу государства разорили многих из них. Лишь за шесть-семь лет до смерти царь наградил промышленников рядом важных льгот и привилегий, способствовавших росту мануфактур. К ним относится предоставление крупным промышленникам права беспошлинно торговать изделиями своих предприятий, покупать крепостных крестьян к мануфактурам. Дворы владельцев мануфактур, кроме того, освобождались от постоев воинских команд и подводной повинности. Само собою разумеется, что перечисленными привилегиями могла воспользоваться лишь ничтожная часть городского населения. «Беспечалие» для остальных горожан означало выполнение ими своих обязанностей, способность их блюсти государственный интерес.