Петр Первый. Император Всероссийский

Румянцев мрачно разглядывал парадный мундир и начищенные до блеска сапоги. Царь велел ему одеться как на парад. А невеста тоже хороша. Александр заранее невзлюбил Марию – фаворитка, поди, до последнего цеплялась за Петра и на простого денщика, наверное, будет смотреть, как на щенка шелудивого. Ну, еще бы, куда ему, сыну помещика до царя-то?! Хотя стоило признать, что внешностью боженька Александра не обидел, а проследил, чтоб все складно да ладно получилось. Косая сажень в плечах, да такие синие очи, что сам царь иной раз говаривал, что в Сашкины глаза глядеть – будто в небо полуденное уставиться. Чуб смоляной, нос прямой, да рот, красиво очерченный, завершали картину. Красота Александра была холодной, северной. Такая внешность вроде бы и манила девиц, но в то же время характер денщика говорил о том, что многого от Александра ждать бесполезно. Не ветреный он был, спокойный. И, в отличие от многих денщиков и царских слуг, жениться Румянцев хотел по любви, чтоб все правильно, чтоб он у нее первым был, чтобы и она у него – первой… Не хотелось ему стыдиться перед родителями за гулящую девку. Сваты, свадьба, все по всем правилам. И шубка соболья для любимой в качестве свадебного подарка. А что он получает в итоге? Горделивую дворянку, царем не единожды пользованную, да брюхатой уже ходившую…

Прежде Александр на невесту внимания не обращал, не было у него привычки засматриваться на чужих женщин. Дворянка и дворянка. Многие денщики крутили амуры с благородными девицами, ибо сами были из небедного рода, но Александр благородных обходил стороной, хотя те липли на него, как мухи на мед. На балах не отпускали до последнего, все кружили в танце, томно шептали в ухо комплименты, обдавая душными ароматами заморских духов. А Сашка скучал и все ждал, когда же екнет у него сладко в груди. А там все не екало.

Увидев же невесту, которую в церковь ввел сам царь, Александр замер на мгновенье. Ангел с небес спустился, воистину ангел Божий, с тонким лицом и прекрасными умными глазами. Смотрела Мария на Александра покорно, осторожно подала хрупкую руку. Саша как зачарованный взял ее ладонь, не глядя на попика, читавшего заученные молитвы, и так простояли они всю службу – он утопал в ее глазах, а она в его. И будто между ними нить невидимая натянулась, запела, зазвенела. Рядом царь ревниво шевелил усами, императрица с презрением поглядывала на бывшую соперницу, но для этих двоих время остановилось. Мария сказала свое «да», и свое же «да» произнес Александр.

Ему все в голову не шло, что делать с такой красотой, – так бы весь век да утопал в ее бездонных и застенчивых глазах. Плевать, что царь Марию любил. На все плевать, она же его, Сашку, полюбит. Румянцев это в ее глазах прочел, печальных и таких трогательных.

* * *

Наутро супружеская чета спустилась к завтраку смущенная и счастливая. Мария словно светилась мягким тихим светом, а Александр смотрел на нее влюбленными глазами и мысленно благодарил государя за такой щедрый подарок. Сам же Петр явно был не в духе: он все время нервно покручивал усы, постоянно одергивал смеющуюся Екатерину и прикрикивал на суетящихся слуг. Раньше ему казалось, что, выдав гордую Марию за простого денщика, он одним махом отомстит ей за непокорность. И, видя, что девушка нисколько не страдает рядом с Румянцевым, а напротив, выглядит намного лучше прежнего, царь просто сходил с ума.

Екатерина, стараясь не замечать состояния мужа, весело разговаривала с Меншиковым, который все никак не мог вернуться в свое имение, к молодой невесте. Он ощущал, что влияние Петра на императрицу тает буквально с каждым днем, и продолжал окучивать Екатерину, делая ей множество комплиментов. Та охотно принимала их, но дальше флирта зайти не осмеливалась – Петр все еще был опасен.

– Ну что, голуби мои, – с наигранным весельем молвил царь, – как прошла первая брачная ночь? Говори, Сашка, угодил ли я тебе с невестой?

Румянцев вспыхнул скулами и белоснежно улыбнулся. Мария же сидела с прямой как палка спиной, запоздало натянув на лицо бесстрастную маску.

– Угодили, царь-батюшка, ой угодили, – восхищенно произнес Александр и взял жену за руку. – Я о такой красоте даже мечтать не мог, осчастливили вы меня, слугу недостойного.

– Ах, майн херц, не скромничай, ты действительно достоин лучшего, – съехидничал Петр и посмотрел на Марию, упорно отводящую от него взгляд.

– А ты что скажешь, Машенька? – обратился он к напряженно молчащей девушке и хитро сощурил глаза. – Подходит тебе наш Александр, не злишься ли ты на своего царя за выбор такой?

– О лучшем ваша недостойная слуга и мечтать не осмеливалась, – кротко ответила Мария, сминая под столом салфетку в побелевших пальцах. – Я полностью довольна вашим выбором…

Петр хищно усмехнулся. Его не проведешь. До этого разговора девушка выглядела как кошка, которая наелась сметаны, а сейчас больше напоминала ворону, укравшую кусок сыра и боящуюся наказания.

– Видишь, Катя, молодые счастливы, – Петр повернулся к Екатерине. – А помнишь нашу брачную ночь? Ты была так же свежа и прекрасна.