Петр Первый на Севере

Не то было время, чтобы Петру горевать и оплакивать смерть своего любимца, достойного даже патриаршего сана, если бы только сам государь не пожелал упразднить патриаршество. Отметив кончину Афанасия походным молебном с акафистом и чаркой водки, Петр отправился осматривать расположенные лагерем войска. В первую очередь пошел к пушкарям-артиллеристам, которые стреляли по мишеням учебными бомбами. Солдаты-бомбардиры заряжали пушки быстро и стреляли торопно, однако не очень метко.

– Траекторию не ведают! – сердился царь, делая строгие замечания офицерам. – Говорено вам, и еще и еще говорю: втолкуйте пушкарям, чтобы при осаде Орешка стреляли они скоро, но, ради бога, метко! С доброй прицелкою, дабы впрямь то были выстрелы, а не единый гром…

Меншиков с царевичем подошли к государю. Малолеток – долговязый отрок, наследник Петра – обратился к отцу:

– Батюшка, я хочу посмотреть, как солдаты обучаются.

– Гляди, Олёшенька, гляди, хоть рано тебе, одначе с малых лет не зазорно учиться. Данилыч, поводи его, покажи. За мной он не ушагает, выдохнется. – И пошел быстрой походкой, помахивая тростью.

За перелеском на поляне, возле берега Волхова, занимались ружейными приемами батальоны пехотинцев и роты гренадеров-гранатометчиков.

Увидев Петра, майор, проводивший занятия, скомандовал «на караул!». Солдаты замерли каждый на своем месте.

– Продолжайте! Я не мешать пришел, – сказал Петр и сел на пенек, закурил трубку. – Не оглядывайтесь на меня, не приходите в сумление и стеснение. Я хоть и царь, но с вами я и солдат и командир. Ошибок не бойтесь, лучше ошибиться в учении, зато выиграть в бою.

Майоры и капитаны построили в ряды рослых, матерых солдат, и началась под командные возгласы словно бы самая настоящая баталия:

– Передние пять шеренг, пали!

– Средние, с колена прикладывайся!

– Задние, пали!..

Щелкнули курками задние солдаты. И стали поспешными движениями проделывать видимость заряжания.

– А ну-ка скорым зарядом, покажите, как у них получается, – велел Петр майору.

– Батальон! В две шеренги становись!

– Заряжай ружье!

– Прикладывайся!

– Пали!..

– Добро, – похвалил Петр, – проворство в бою – великое дело. – И пошел дальше к гренадерам, швырявшим с широкого размаха чугунные незаряженные гранаты.

Саженного роста сержант Михаило Щепотев обучал гранатометчиков. Приветствовав государя, он спросил разрешения продолжать занятия.

– Давай, – коротко отозвался Петр.

– Мушкеты за плечо! – начал командовать Щепотев.

– Вынь гранат! Вскрой!

– Зажигай, бросай!..

Гренадеры проделали все положенные манипуляции с учебными гранатами. Бросили на такое расстояние, что Петр одобрительно усмехнулся и сказал:

– Пожалуй, я так не кину. Молодцы, ребята!..

Увидев одну гранату на близком расстоянии от бросавших, поднял и спросил:

– А это чья? Могла бы в бою взорваться и поразить самого гренадера. Чья это? Кто до цели не докинул?

– Моя, ваше величество, – признался один из солдат.

– Что, силы мало? Или каши мало поел?

– Нет, ваше царское величество, как увидел вас, сердце дрогнуло, робость взяла, рука затряслась, дозвольте снова бросить.

– Валяй!

– Господи благослови, – проговорил струхнувший солдат сконфуженно и, подняв гранату, швырнул ее саженей на шесть дальше прежнего.

– Вижу, можешь. Смелый, умелый да храбрый – мой самый любимый солдат. Старайтесь, ребята, пригодится!..

По соседству с гренадерами пехотинцы учились, повторяя давно заученные приемы штыкового боя.

– Становись в трех шагах от товарища. Вот так! – поучал офицер своих солдат к будущей атаке.

– Колоть в четыре оборота! Живо!..

– Вперед коли!

– Взад коли!

– Прикладом бей!.. Плохо! Повторим еще раз…

Петр взял из рук одного солдата ружье, самолично показал ружейные приемы штыкового боя и как от сабельного удара надо ружьем прикрываться. Потом засунул мизинец в дуло ружья. И ржавчина и копоть пристали к пальцу.

– Негоже так ружье содержать! Майор, погляди у всех оружие со тщанием. Берегите ружья, ибо они-то и есть главные члены и способы солдатские, через которые неприятель почувствует силу вашу и убежден имеет быть, что супротив русака не устоит… – И пошел Петр туда, где дымились костры, варилась солдатская пшенная каша да щи из мясной солонины. Кое-где из котлов Петр черпал поварешкой, пробовал:

– Ничего, харчисто, жить можно. Жирное солдату не впрок. Зажиреет, подвижность потеряет.

Краткое время отдыха солдаты проводили по-своему, кто как мог: одни дружно песни пели на былинный склад, другие слушали грамотея, читавшего душеспасительную книгу, третьи заучивали, с трудом повторяя, непонятные молитвы из часослова. Находились и такие, кто в часы досуга, притаившись, перекидывались в замусоленные картишки. Известно, что Петр не любил картежной игры. Однако разрешал солдатам и офицерам «небольшой азарт», но с тем, чтобы проигрыш не превышал одного рубля. Если же это условие нарушалось, то по доносу фискалов виновные наказывались. О картежниках Петр так отзывался:

«Они либо не имеют вкуса в полезных вещах, коими бы могли заниматься, либо имеют намерение своих сотоварищей лишить денег…»