Петр Струве. Революционер без масс

¹⁷ В самых принципиальных формулировках о перспективах победы антигерманской коалиции С. демонстративно и неизменно избегал упоминаний о Франции (видимо, считая её пассивным, «младшим» участником коалиции), форсируя указания на равную британской роль России: и конкретные планы мирового устройства — «абсолютная жизненная необходимость для России и Англии», и «между интересами России и Англии в этой войне существует полная, до конца идущая солидарность, — недаром фронт войны вытянулся от Риги до Багдада» (Пётр Струве. Толки о мире // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 351. 22 декабря 1911. С. 1). Р. Пайпс тоже обратил внимание на то, что С., при описании мировой войны «перечисляя великие державы — Англию, Россию и Германию, — даже не вспоминал о Франции» (Ричард Пайпс. Струве: правый либерал, 1905–1944. С. 261), но предъявил С. комичную претензию за то, что тот при этом «полностью игнорировал Соединённые Штаты как фактор мировой политики» (С. 267), хотя США вступили в мировую войну лишь в июне 1917 года.

¹⁸Пётр Струве. Судьбы Австро-Венгрии // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 213. 3 сентября 1914. С. 1. В разделе ослабленной Австро-В енгрии С. призывал принять участие и всё ещё нейтральные Италию и Румынию (Пётр Струве. Италия и Румыния // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 222. 12 сентября 1914. С. 1). См. также: Пётр Струве. Четверное согласие и нейтральные // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 29. 31 января 1916. С. 1. Говоря о том, что Австро-Венгрия даже как федерация, столь любимая в социал-либеральной среде, не имеет теперь права на жизнь, Струве самокритично признавался: «Вероятно, многим из русских интеллигентов до войны идеалом государственного устройства представлялась безнациональная Австрия, и для России виделся один путь развития — австрийский федерализм с его национальными автономиями. Война, однако, вскрыла с поразительной ясностью слабость австрийского государственного тела, лишённого национального духа, руководящей, единящей и творящей национальной идеи. (…) Многие, может быть, только на факте войны 1914 г. поняли, что Россия сильна, как национальное государство. Это ощущение России, как национального государства, есть правда национализма, как чисто политического начала. Россия есть Империя с национальным ядром (русским), неоспоримо первенствующим. Россия не просто национальное государство вроде Франции или Германии, а именно национальная Империя. Отсюда ненужность и невозможность для неё автономного строя, подобного австрийской действительности или австрийским идеалам» (Пётр Струве. Национальное начало в либерализме // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 309. 8 декабря 1914. С. 1).

¹⁹ Струве горячо поддержал воззвание императорской власти (верховного главнокомандующего вел. кн. Николая Николаевича) к полякам о будущем их объединении и национальном самоопределении под покровительством России от 1 августа 1914 как акт единства народа и власти (Пётр Струве. Исторические необходимости // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 187. 8 августа 1914. С. 1). Р. Пайпс указывает на мемуарное свидетельство самого С. о том, что он вместе с Н. Н. Львовым помогал Г. Н. Трубецкому готовить текст этого обращения: Ричард Пайпс. Струве: правый либерал, 1905–1944. С. 270, прим 25. О самом воззвании см. фундаментальное исследование: Александра Бахтурина. Воззвание великого князя Николая Николаевича к полякам 1 (14) августа 1914 г.: значение и политические последствия // Empires and Nationalisms in the Great War: Interactions in East-Central Europe / Acta Historica Universitatis Klaipedensis. XXXI. 2015: http://briai.ku.lt/downloads/AHUK_31/31_046–072_Bakhturina.pdf.