Петр Струве. Революционер без масс

¹⁰ Эту позицию, впоследствии им замалчиваемую, С. публично выразил именно в заседании Религиозно-философского общества, где общий тон задавали Мережковские, а инициативу христианского социализма пытался перехватить В. Ф. Эрн: «У нас есть одно крупное, так сказать, действительное религиозное движение, — которое выходит из сферы литературной, — это то, что можно назвать русским протестантизмом. Можно спорить о том, хорошо это или дурно, — но нельзя отрицать, что русское религиозное движение адекватно Толстому. Это учение вошло в жизнь, а ваше [В. Ф. Эрн] учение идёт поверх православия, но в жизнь не входит. Это — „литературщина“, так сказать. Православие, конечно, в своё время вошло, создало крупные явления и огромные, так сказать, корни пустило. Но теперь обнаруживается огромное неудовлетворение. Ваше течение дальше литературы не идёт. Я думаю, что это неизбежно. Это не случайно. Это умерло, как и на Западе: там осталась только католическая церковь, но религиозное сознание приняло протестантскую форму. (…) всё наше движение, скажем, освободительное, — как принято теперь говорить и в кавычках, и без кавычек, — вся его слабая сторона в сравнении хотя бы с Английской Революцией заключается именно в отсутствии религиозного содержания. Этого отрицать нельзя (…) К сожалению, я вижу пока только литературщину, которая подымается над старой, уже загнившей почвой исторической церкви» (Прения по докладу В. Ф. Эрна «Идея христианского прогресса» на 6-м собрании Санкт-Петербургского Религиозно-философского общества, 3 февраля 1908 / Публ. О. Т. Ермишина, О. В. Лексиной, Л. В. Хачатурян // Вопросы философии. М., 2005. № 7. С. 101, 102–103).

¹¹ Например, такое вменение «Вехам» того, что было сделано до и помимо «Вех», из-под пера теоретика солидаризма в НТС: «Авторы „Вех“ преследовали две главные цели: во-первых, указать на пути и возможности обоснования дела свободы не на материалистических и атеистических, а на религиозно-культурных началах. Во-вторых, обличить идолов левой общественности и указать на отрицательные черты русской интеллигенции, мешающих достижению именно тех социальных целей, которые она себе ставила. Именно эта вторая, обличительная сторона „Вех“ и явилась тем бродилом, которое подстрекало возникшую полемику и способствовала сенсации вокруг сборника. Главная же, положительная задача „Вех“ — призыв сменить идолов на идеалы, вернуть интеллигенцию на пути религиозного обновления и духовного обоснования общественного идеала — это главная цель была, в общем, мало замечена» (С. А. Левицкий. Очерки по истории русской философии [1968] / Сост. В. В. Сапова. М., 2008. С. 715).

¹² Осенью 1908 С. «стал вдохновителем» «экономических собеседований» под эгидой промышленников — сначала в особняке А. И. Коновалова, с 1909 — у П. П. Рябушинского под председательством Котляревского и при участии Новгородцева (Ф. А. Селезнев. Революция 1917 года и борьба элит… С. 26. Здесь же — подробные указания на литературу). См также: Дж. Л. Уэст. Кружок Рябушинского: русские промышленники в поисках буржуазии (1909–1914) // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период. Антология / Сост. М. Дэвид-Фокс. Самара, 2000. Об участии С. в совещаниях у А. И. Коновалова и П. П. Рябушинского 1908–1909 гг. см.: ОР РГБ. Ф.566. К.19. Ед. хр. 1. Лл. 230, 216 об.; РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д. 84 б. Л. 143 об. Об этом см. также: К. А. Соловьёв. Пётр Бернгардович Струве // П. Б. Струве. Избранные труды / Сост. О. К. Иванцова. М., 2010. С. 20–21.

¹³ Тогда же в специальной статье по этому вопросу С. писал: «Какой национализм должен проводить русский народ и русское государство? Национализм нового англосаксонского или старого еврейского типа? Первый национализм открыт для всех, не боится соперничества, сознательно задаётся прозелитизмом, потому что он верит в том, что он не растворится в море чужеродных элементов, а претворит их в себя и, во всяком случае, рядом с ними окажется более крепким и стойким. Не может быть никакого сомнения: свободный, открытый, завоевательный национализм есть свидетельство силы и здоровья большой нации (…) это есть вопрос о том, что быть или не быть Великой России (…) Отгораживаясь от других национальностей и охраняя себя от них государственным щитом, русская национальность не укрепляет, а ослабляет себя. Она не обогащается, а скудеет. (…) Вот почему торжествующий ныне официальный национализм прокладывает путь на национально-государственному объединению, а национальному автономизму. Он не собирает, а дробит государство» (Patriotica. С. 299–300, 301. «Два национализма», 1910).