Петр Струве. Революционер без масс

В принципиальной для периода интеллектуального самоопределения С. и важной для него по тематике своей рецензии на сборник Чехова «В сумерках» юношеский наставник С., редактор журнала «Вестник Европы» Арсеньев признавался: «Критический отдел наших периодических изданий давно уже не претендует на полноту, давно уже представляет пробелы, пополняемые более или менее случайно…»[317]. Поэтому представляется не случайным, что свою версию РМ С. снабдил значительно большими по сравнению с другими «толстыми журналами» объёмом и интенсивностью отделов рецензий, культурной хроники и (по образцу журнала «Мир Божий») энциклопедической по качеству библиографии, в этом смысле прямо наследуя недолговечному журналу Кистяковского, Гершензона и Е. Н. Орловой «Критическое Обозрение» (1907–1909) и журналу «Книга» («Новая Книга»)[318]. После прекращения «Критического Обозрения», с февраля 1911 С. ввёл в «Русской Мысли» постоянный раздел под таким же именем, соответствующий традиционному III отделу «толстого журнала», но оформленный как фактический «журнал в журнале», с собственной структурой и отдельным оглавлением. Этот раздел стал, вероятно, самой трудоёмкой и в этом — оригинальной частью «Русской Мысли» (близким к ней по вёрстке и спектру рецензируемой литературы; опытом такого внутреннего библиографического журнала был социалистический журнал «Мир Божий»): этот раздел и составлял весомую часть журнала вплоть до его закрытия летом 1918 года. Его беспрецедентно энциклопедический состав, отражая широкие интересы С., был неизменно представлен рецензиями на книги по естествознанию и точным наукам, статистике, политической экономии, финансам, медицине и гигиене, философии, праву, географии, этнографии, национальным проблемам, военному и морскому делу (где доминировали тексты А. А. Свечина), авиации, истории литературы, языкознанию (где с 1913 года, по рекомендации Гуревич, преобладали рецензии Б. М. Эйхенбаума и В. М. Жирмунского[319]), религии и церкви, педагогике и народному образованию, изобразительному искусству.

После отдельных публикаций из неопубликованного наследия Чехова, В. В. Стасова, Чайковского, Н. А. Римского-Корсакова, семьи Бакуниных, Г. И. Успенского, В. С. Соловьёва, специально для Гершензона в «Русской Мысли» был создан раздел «Материалы по истории русской литературы и культуры» (с первой книги 1911 года), в котором, однако, большее участие принял В. Я. Богучарский. В разделе вышли многочисленные архивные публикации о русской классике (Герцен, А. Н. Островский, Пушкин, Гаршин, М. П. Драгоманов, Тургенев, Достоевский, Огарёв, Салтыков-Щедрин, А. А. Григорьев, К. Н. Леонтьев, Л. Н. Толстой, Победоносцев, К. Д. Кавелин, В. С. Соловьёв, Бакунины, Д. В. Григорович, Грибоедов, Добролюбов, Чернышевский, Гоголь). Впрочем, историко-культурная часть «Русской Мысли» проиграла, и именно в избранной тематике, специальному журналу «Голос Минувшего», начавшему выходить в свет с 1913 года, и в дальнейшем не была отмечена значительными историко-культурными открытиями.

И всё же — в пору доминирования в России ежедневной печати, массовых ежедневных газет, в том числе — широко открытых для идеологической полемики и художественной литературы, судьба этого журнала как центра политического влияния была предрешена. Ему оставалось быть центром рафинированной идейной работы, и он стал им. В остальном, даже перед лицом других, более популярных «толстых» журналов, «Русская Мысль» проигрывала именно своей недостаточной политической определённостью.

Для понимания репутации журнала «Русская Мысль» под редакцией С. в кругу традиционного чтения интеллигентной публики характерен рассказ-карикатура (в будущем это назовут «комиксом») А. Иванова на последней странице обложки «Сатирикона» (№ 2 за 8 января 1911 года) «Духовная пища», о выборе буржуазным читателем Конопаткиным журнала для подписки и чтения. Согласно рассказу в картинках, к читателю домой приходят гости: журналы «Русская Мысль», «Вестник Европы», «Родина» и «Нива». В итоге такого представления символически побеждает журнал «Нива», заваливший подписчика горой бесплатных приложений из сочинений писателей. А «Русская Мысль» в узнаваемом образе её редактора-издателя С. приходит в дом первой и выступает с длинной тавтологической наукообразной речью, истекая изображённым потоком воды, то есть пустословием. В текстовом комментарии к изображению об этом визите рассказывается так: