Петр Великий

Трудно понять намерения Карла. Конечно, он серьезно рассматривал соглашение с Петром. Уже в июле 1716 года он сказал Георгу Генриху фон Гёрцу, голынтинцу, который был теперь его главным советником по внешней политике, что он не против, позволить царю сохранить за собой Карелию и Ингрию, если в свою очередь Петр пообещает помощь против других врагов Швеции. В мае 1718 года затянувшиеся русско-шведские мирные переговоры открылись в Лёвё на Аландских островах. К августу Гёрц и Остерман, ганноверец на русской службе, бывший главой российской делегации, достигли по крайней мере очевидного соглашения. Взамен балтийских областей Петр обеспечил бы российский вспомогательный корпус в 20 000 человек, чтобы действовать под шведским командованием против Георга I. Он также позволит Карлу XII отобрать норвежскую территорию у Дании, будет сотрудничать с ним в Польше в поддержку Лещинского и добьется мира между Швецией и Речью Посполитой. Герц лично был очень непопулярен. Более важными были широко распространенные надежды, что Петр мог скоро умереть и что его смерть будет сопровождаться большим внутренним беспорядком в России и отказом от иностранных амбиций: трагическая и захватывающая судьба царевича Алексея в течение этого года сделала многое, чтобы усилить такие чувства. Поэтому возможность урегулирования была упущена. К октябрю князь Б. И. Куракин, российский посланник в Гааге, настоятельно убеждал, что мир со Швецией, означавший разрыв с некоторыми западноевропейскими государствами, не был в интересах России, в то время как сам Остерман думал, что переговоры в Лёвё должны быть закончены. Даже прежде чем Карл XII был убит (был ли это выстрел вражеского солдата или одного из его собственных попутчиков, это никогда окончательно не будет выяснено), Петр перенес свое решение на август.

С уходом короля вся ситуация изменилась. Сторона, которая одобрила концессии в Германии и борьбу до конца за Ливонию и Эстонию, была теперь у власти в Швеции. Гёрц был казнен в марте 1719 года. Британское влияние на шведскую политику заметно увеличилось. Миссия Остермана в Стокгольме в июле — августе того же года не имела никакого результата, и Аландские переговоры наконец закончились. Мир с Ганновером в ноябре 1719 года и с Пруссией в феврале 1720 года освободил шведские ресурсы для длительной борьбы против России. Тем не менее Петр остался непреклонен перед лицом этих новых трудностей и своей собственной увеличивающейся изоляции. «Я ручаюсь Вашему Величеству, исходя из моего более раннего опыта, — писал он Фридриху-Вильгельму I Прусскому, — что я не вижу никакого другого пути обеспечения разумного мира со Швецией… чем через жесткость; и если бы я встал на другой путь и позволил бы себе быть напуганным многими опасностями, которые угрожали мне, тогда я не достиг бы того, что у меня теперь явно есть с Божьей помощью» [72]. Он имел существенные причины для надежды. В 1719 году российские силы совершили крупномасштабную высадку в Швеции и разорили сельскую местность всего лишь в нескольких милях непосредственно от Стокгольма. Находящаяся в Балтийском море сильная британская эскадра, обязанная защитить шведов и даже, если возможно, уничтожить российский флот, не сделала ничего для выполнения своей задачи: мощные британские линейные суда были безнадежно плохо приспособлены к действию среди рифов и островов против быстро перемещающихся по мелководью российских галер. (Они теперь оказались гораздо более полезными для Петра, чем большие парусные суда, которые он щедро одаривал такой любовью и энергией.)

Шведы сдавались не легко. Союз, подписанный с Георгом I в феврале 1720 года, давал им формальное обещание британской поддержки. В этом году не было никакого повторения разрушений, которые русские причинили в течение предыдущего лета: хотя силы Петра произвели небольшую высадку в Северной Швеции, британская эскадра оказалась способной предотвратить любое крупномасштабное нападение со стороны Аландских островов. Но положение Швеции быстро становилось безнадежным. В Англии весьма сильно ненавидели балтийскую неразбериху и вытекающий из этого риск ущерба выгодной торговле с Россией (хотя Петр, несмотря на англо-русскую враждебность, тщательно воздерживался от любого вмешательства в торговые отношения с Британией). Кроме того, Южный Морской Пузырный кризис, который достиг пика летом 1720 года, сильно поколебал, пусть временно, британскую способность продолжать всякую сильную внешнюю политику. Результатом было то, что в ноябре Георг I должен был торопить шведское правительство заключить мир с Россией как можно скорее. В Стокгольме надежда на любую эффективную помощь извне уже была оставлена. Было ясно, что война проиграна: уже в апреле 1720 года барон Спарре, шведский посол в Париже, обсудил мирные условия со Шлейницем, российским посланником во Франции.