Петр Великий. Деяния самодержца

19 февраля 1712 года Петр официально оформил свой брак с Екатериной и публично возвестил об этом. Церемония венчания, состоявшаяся в 7 утра в домашней церкви князя Меншикова, должна была упрочить положение законной супруги Петра в глазах тех, кто поговаривал, что заключенный втайне от всех в ноябре 1707 года брак не соответствует царскому статусу[52]. Кроме того, Петр хотел таким образом выразить благодарность своей терпеливой, преданной подруге за ее несгибаемое мужество во время Прутского похода, которое помогло ему выдержать это страшное испытание. Петр венчался в мундире контр-адмирала, причем вице-адмирал Крюйс выступал в роли посаженого отца, а другие морские офицеры были шаферами. Царь и царица возвращались к себе во дворец по дороге, вдоль которой выстроились и приветствовали их трубачи и барабанщики. Петр выскочил из саней, не доезжая дверей, чтобы успеть войти первым и повесить над обеденным столом свой свадебный подарок Екатерине. Это была люстра с шестью рожками из слоновой кости и черного дерева, над которой он самолично трудился две недели. В тот вечер, писал Уитворт, «общество было великолепно, обед превосходен, вино из Венгрии прекрасно, и, что особенно приятно, его не навязывали гостям в слишком больших количествах. Вечер завершился балом и фейерверком». Петр был в веселом расположении духа и во время пира признался Уитворту и датскому послу, что «свадьба эта плодоносна: у них родилось уже пятеро детей».

Через два года Петр почтил Екатерину, учредив в ее честь новую награду, орден Святой великомученицы Екатерины – ее небесной покровительницы. Он представлял собой крест на белой ленте с девизом «За Любовь и Отечество». Новый орден, как объявил Петр, призван увековечить роль его жены в Прутской кампании, где она вела себя «не как женщина, но как мужчина».

* * *

Еще в начале 1711 года, до злополучного похода на Прут, Петр был заинтересован в мире со Швецией. В Северной войне царь достиг гораздо большего, чем изначально намеревался. Благодаря завоеванию Выборга и Карелии Петербург получил, пользуясь выражением Петра, свою «подушку» на севере. С юга его защищали оккупированные русскими Ингрия и Ливония. Два новоприсоединенных морских порта, Рига и Ревель, вместе с Петербургом широко распахнули для России балтийское «окно в Европу». О большем Петр и не мечтал, и он искренне хотел мира.

Государственный совет и народ Швеции тоже хотели мира. Швеция потерпела поражение, война была для нее губительна, и если бы она продолжилась, то ситуация стала бы еще хуже. Летом 1709 года – в год Полтавской битвы – в Швеции выдался неурожай. Осенью в войну вступила Дания, вдохновленная победами России. В 1710 и 1711 годах по Швеции пронеслась чума, Стокгольм потерял треть жителей. И теперь, в конце 1711 года, когда царь разъезжал по Германии, встречался с королями и принцами и пил воды, Швеция лежала без сил. Союзников она не имела, а против нее сплотились в грозную коалицию Россия, Дания, Саксония и Польша. Ганновер с Пруссией тоже собирались вскоре примкнуть к антишведскому союзу.

Но если все доводы рассудка требовали мира, то отчего же мир не наступал? Главным образом оттого, что этому препятствовал шведский король. По мнению Карла, Полтава была не более чем временной неудачей; еще можно было набрать новые шведские армии взамен той, что погибла на Украине; его бегство и изгнание в Турции могли обернуться блестящей возможностью выигрыша, если бы удалось склонить на свою сторону султана и присоединить к шведским войскам громадные турецкие полчища для похода на Москву. Разумеется, по мнению короля, и речи не могло быть о мире, если хоть пядь шведской земли останется в руках у русских. Все, включая и новую невскую столицу царя, должно быть возвращено. А так как царь ни за что не уступит, придется вырвать у него эти земли силой. Петр, смирившись с упрямством своего противника, так же твердо намеревался не отдавать Санкт-Петербурга. Поэтому война продолжалась.

В 1711 и 1712 годах новое наступление России и ее союзников на обескровленную шведскую империю было нацелено против шведских владений в Северной Германии. Эти территории – Померания с портами Штральзунд, Штеттин и Висмар, а также Бремен и Верден на Везере – служили шведам воротами на континент, плацдармом шведской армии. Естественно, что Дании, Пруссии и Ганноверу, граничившим с этими землями, было далеко не безразлично, кому они принадлежат, и в конце концов все три государства сделались союзниками Петра.