«ПЕТР ВЕЛИКИЙ, Историческое исследование

Мозг Петра обладал строением по истине феноменальным. Характер и сила его блеска невольно вызывают теперь сравнение с Наполеоном I. Та же неутомимость в работе без видимых признаков усталости. Та же мощь, эластичная и гибкая. То же уменье охватывать сразу бесконечное множество вопросов, самых разнообразных, самых неподходящих по существу, без заметного рассеиванья мыслительных способностей, без всякого ослабления их относительно каждого вопроса в частности. В 1698 г. в Штокерау, в окрестностях Вены, пока его послы спорили с императорскими сановниками, обсуждая подробности своего торжественного въезда в столицу, Петр Михайлов, постоянно вмешиваясь в эти раздражавшие его пререкания, занимался перепиской с Виниусом о постройке русской церкви в Пекине! В одном из писем к адмиралу Апраксину, помеченном сентябрем 1706 г., мы находим рядом с приказом относительно текущей кампании, указания для перевода некоторых латинских книг, советы по воспитанию пары щенят с подробным перечислением всего, что они должны изучить: I) «носить поноску, И) снимать шляпу, III) делать на караул, IV) прыгать через палку; V) служить и просить есть». 15 ноября 1720 г. в письме к Ягужинскому, посланному с поручением в Вену, Петр беседует с ним о возвращении Шлезвига герцогу Голштинскому; о портрете девушки «со свиным рылом», привезенной из путешествия Петром Алексеевичем Толстым: где находится эта девушка и нельзя ли ее увидать? О двух или трех дюжинах бутылок хорошего токайского, которое ему хотелось бы получить; но он желает знать цену и стоимость пересылки.;

Это был умственный очаг, открытый для всех отраслей понятия с развитой до крайних пределов способностью чисто славянской, определенной Герненом названием «восприимчивости». Вероятно Петр ничего раньше не слыхал о квакерах и их учении до своего приезда в Лондон; игрой случая он поместился в том самом доме, где знаменитый Вильям Пени проживал в критическую минуту своего бурного существования, когда его преследовали как заговорщика и изменника. Этого было достаточно, чтобы царь вступил в очень близкие сношения с тем же Пенном и другими его единоверцами, Фомой Стори, Жильбертом Моллисоном, принимая от них брошюры и набожно выслушивая их проповеди. Девятнадцать лет спустя, прибыв в Фридрихдлтад, в Голштинии, с отрядом войск для оказания помощи Дании против Швеции, он первым делом справился, имеются ли в городе квакеры. Ему указали место их собраний, и он туда отправился. Он не придавал большого значения системе Ло и даже вообще финансам; однако изобретатель, его система и судьба, как только он с ними познакомился, его сильно заинтересовали. Он переписывался с предприимчивым банкиром, следил за ним любопытным взором, сначала восхищенным, позднее сострадательным, но всегда благосклонным, даже во время неудач, постигших Ло.

Как только речь шла о том, чтобы что-нибудь увидать или узнать, Петр горел таким нетерпением, что Наполеон может показаться выдержанным человеком в сравнении с ним. Прибыв в Дрезден после целого дня путешествия, совершенно измучившего всех его спутников, едва успев поужинать, он потребовал,.чтобы его свели в «Кунсткамеру», местный музей; пришел туда в час ночи, и провел всю ночь, удовлетворяя свою любознательность, при свете факелов. Вообще эта любознательность, как уже сказано, была настолько же всеобъемлюща и неутомима, насколько лишена чувства выбора и меры. Царица Марфа Апраксина, вдова Феодора, умерла в 1715 г. пятидесяти одного года от роду; Петр пожелал проверить справедливость мнения, распространенного в обществе, о болезненном состоянии покойного и строгих нравах покойницы. С этой целью он задумал сам произвести вскрытие трупа, и, кажется, вынес благоприятное заключение относительно добродетели своей невестки.

Таким образом; постоянно увеличиваясь, его запас познаний и сведений при удивительном разнообразии сохранял некоторую непоследовательность и руднментарность, Он хорошо говорил только по-русски, а по-голландски мог беседовать лишь с моряками и о море. В ноябре 1731 г., имея надобность переговорить по секрету с Кампредоном, проживавшим в Голландии и усвоившим местный язык, он принужден был прибегнуть к переводчику, причем выбор оказался весьма неудачным, Действительно, Петр совершенно не был знаком с приемами, общеупотребительными в западной дипломатии; в мае 1719 г. французский резидент в С.-Петербурге ла Ви заметил, что он затеял аландские переговоры, не потребовав «предварительных пунктов», что позволило шведам отвечать ему подобными же переговорами, весьма компрометирующими и приведшими лишь к разрыву с союзниками. Он применял к своей иностранной политике собственные ухищрения и ухищрения своей страны, - славянское лукавство, усугубленное азиатским коварством, - выбивая своих иностранных партнеров из колеи свойственными ему уловками, неожиданными фамильярностями, резкостями и ласками, прерывая их поцелуями в лоб, отвечая речами, в которых они не понимали ни слова и которые были рассчитанными на зрителей, потом отпуская их, предупредив всякие объяснения.