Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Кратким и в то же время самым ярким с точки зрения юридической можно считать указ от 17 апреля 1722 года [ «О хранении прав гражданских»], являвшийся своеобразным конституционным актом Петра при установлении империи в России. Вследствие этого по распоряжению Петра он должен был находиться на столе во всех государственных учреждениях как зерцало[506], и такое положение в России он занимал до 1917 года. Изучим его происхождение, приемы написания и содержание важнейших норм.

Постоянно принимая активное участие в управлении государством, Петр видел, что старая, закоренелая привычка к произволу, неуважение к закону, злоупотребления при понимании и толковании его со стороны чиновничества, не исключая и членов государственных коллегий, сопровождали как тень всякий его закон. Отмечал он это и в указе 24 марта 1714 года о недвижимых имуществах и – особенно – в сопроводительном собственноручном указе «господам губернаторам». В нем Петр предупреждал их о необходимости постоянного и тщательного надзора за мобилизацией недвижимых имуществ, «ибо, – мотивировал он, – обычай есть проклятым ябедником все указы своими вымыслы портить»[507]. Игру законами он наблюдал повсюду, не только на местах, в провинции, но и в центральных учреждениях. Поэтому требовал, чтобы именные указы – «за нашей подписью» – делились на две категории: «временные и в постановление вечное» – и чтоб эти последние припечатывались к «Должности Сената», регламентам коллегий, уставам и артикулам[508]. Он приказывал всегда иметь названные законы на столе в отдельных книгах для справок: «Иметь в Сенате всегда на столе три книги с реестрами для прииску: 1. Инструкция Сенату. 2. Указы и регламенты по этим. 3. Указы на дела, конец имеющие. 11 апреля 1722 г.»[509] Такое распоряжение было неоднократным: «Чтоб указы в книгах всегда лежали и оным реестр короткой, о чем которой, для прииску нам. Уже давно приказано»[510]. Все эти предписания мало содействовали установлению законности.

Злоупотребления [служебным положением] путем игнорирования уже существующего закона или [путем] кривого толкования указа, который служил основанием для администрации и судебных органов при решении дел, имели место даже в присутствии самого царя. Такие злоупотребления, наблюдавшиеся постоянно, а особенно последнее, имевшее место в Сенате в присутствии Петра 13 апреля 1722 года, как указывает законодатель, и послужили поводом к написанию указа [ «О хранении прав гражданских»]. На другой день, 14 апреля, под свежим впечатлением, Петр набросал конспект будущего закона. «Бубликовать»[511], – начал он первый набросок и дальше в форме конспекта наметил три основных положения. Первое: «…чтоб никто не дерзал о той материи выписывать, докладывать, что уже в регламентах есть[512], под смертию». К этому пункту в скобках сделано замечание: «О сем гораздо распространить, о вымыслах». Второй пункт: «В Сенате и в колегиях на стене б всегда или лучше на столе было, прокурорам – в Должность». И, наконец, третий пункт: «Когда темное или новое, тогда не токмо колегия, но ни Сенат один, но со всеми члены колегий всех и с докладу». Этот набросок помечен датой: «В 14[‐й] де[нь] апреля 1722 г.»[513] В тот же день Петр «распространил о вымыслах»: «Ибо когда о какой материи в регламенте уже определено и вышеписанного поправления не требует, то для чего в другой раз оное предлагать? – спрашивает царь и дальше указывает причины: – Разве от неосмотрителной лени или хотя новый указ сделать, дабы правду испортить, понеже всех регламентов в памяти иметь невозможно, того ради легко сие учинить мочно и теми указы регламенты испортить»[514].

После 14 апреля, в течение трех дней до 17 апреля, Петр еще три раза работал над текстом, развивая и обосновывая приведенные положения. В третьей редакции Петр еще более «гораздо распространил о вымыслах». Во введении к закону он дал весьма яркое определение одного из своих правовых положений: «…ничто так ко управлению государства нужно есть, как крепкое хранение прав гражданских», т. е. точное и честное исполнение государственных законов, между тем как представители власти и законности в России «зело тщатся всякие мины чинить под фортецию правды». Петр в своих указах всегда старался убедить доводами разума, прежде чем обратиться к мерам карательным: «…понеже всуе законы писать, когда их не хранить или ими играть, как в карты, прибирая масть к масти, чего нигде в свете так нет, как у нас было, а отчасти еще есть». Поэтому он торжественно заявляет, что источником права должен являться исключительно писаный закон, изданный по определенной форме: «Того ради сим указом, яко печатью, все уставы и регламенты запечатываются, дабы никто не дерзал иным образом всякие дела вершить и располагать не против регламентов, и не точию решить, ниже в доклад выписывать то, что уже напечатано».