Петра. Часть I

Петра до сих пор, независимо от веяний моды на разные интерьеры, ничего не выбрасывала и не меняла в стиле, лишь реставрируя мебель. Сильно потрескавшаяся от времени темно-зеленая кожа с прожилками на сиденьях стульев и диване, была заменена новой, той же фактуры и цвета, а в широкие дубовые кровати были вставлены новые каркасы с ортопедическими матрацами.

Книжные полки тоже содержались в идеальном порядке, как и доставшаяся Петре от папы коллекция бюстов. Они гордо располагались перед книгами, будто представляя их авторов.

Олег Петрович Терентьев, летчик – испытатель, много лет коллекционировал головы вождей – бюсты королей, президентов и предводителей всех времен и народов.

Теперь эту коллекцию пополняли Петра и Маша. Недавно из Италии приехал бронзовый Понтифик XVI, а из Германии Маша привезла гипсовую Ангелу Меркель.

У мамы Петры – Марии Андреевны тоже было свое увлечение. Несмотря на высокую занятость в больнице, где она много лет работала заведующей хирургическим отделением, она выращивала цветы, которыми могла похвастать не каждая оранжерея. Буквально из косточки поднимались экзотические цитрусовые, хурма, гранатовые деревца. Зная увлечение доктора, благодарные пациенты, имеющие возможность выезда за границу, привозили ей ростки, которые она после утомительных переездов, выхаживала, словно пациентов.

Летом с балконных горшков, радуя глаз соседей, свисала пышными гроздьями красавица Азарита сорта Коккинеа. Все, что не умещалось в квартире и на работе, вывозилось в чеховский дом Терентьевых, где постоянно жила мамина подруга Вера, тоже страстный цветовод.

Петра помнила, что дед Петр Романович – известный ученый – много работал и редко бывал дома. Рано утром у подъезда уже ждала служебная машина, которая возвращала его домой уже за полночь. Олег Петрович вспоминал, как его мама в ожидании мужа, часто стояла у окна, укутавшись в шаль. Слышал, как потом они разговаривали вполголоса, боясь его разбудить, когда мама кормила отца ужином. Кулинаром она была превосходным. Из ерунды могла сделать вкуснейшее и неизменно красивое блюдо.

После смерти Петра Романовича и раньше немногословная Анна Николаевна совсем замолчала. Первое время она, по привычке, каждый вечер подходила к окну, но уже ненадолго и, промокнув платочком глаза, шла к себе в спальню. Через сорок дней, она сказала переживающим за ее состояние детям: «Когда придет время, я отправлюсь к своему мужу, а пока, позвольте быть нужной вам и моей внучке».

Когда Петра была в садике, а позже в школе, Анна Николаевна готовила обеды и ужины, пекла пироги, и потом все свое время отдавала любимой внучке.

Бабушка вышивала гладью совершенно неповторимые вещи. Петра хорошо помнила, как засыпая в своей кроватке под колыбельные бабушки, она смотрела на плавные движения ее рук с иглой, скользящей по материалу, туго натянутому на пяльцы.

На глазах гладкие нити закручивались в замысловатые узоры. За годы этого увлечения четыре длинных ящика комода заполнили скатерти и салфетки самых разных размеров, конфигураций и расцветок. Одна из белых скатертей, расшитая по краю мелким речным жемчугом, выглядела особенно элегантно.

В канун нового года в гостиной столик для подарков под пушистой, разлапистой елью покрывала красно-зеленая скатерка с вышитыми на ней именами членов семьи. А в пасху, которая официально долгое время запрещалась, но всегда отмечалась в их семье, главный стол украшала скатерть цвета шампанского с вышитыми курочками и цыплятками. На одной стороне скатерти – цыплята, только вылупившись из яиц, высовывали свои распушенные головки, а с другой – курочка с выводком уже шествовали вереницей, гордо подняв клювики.

Иногда понять рисунок на некоторых изделиях представлялось возможным не сразу. Подобранные в тон нити на первый взгляд сливались в единый узор. Увидеть картину в целом можно было, разложив скатерть на ровную поверхность. Тогда открывалось единство соединенных в целое отдельных кусочков.

«Главное состоит из частного, – говорила Анна Николаевна внучке, сидя за очередной вышивкой. – Я порой и сама не знаю, что получится в итоге. Но в каждом конкретном кусочке, в том, что делаю в данный момент, я полностью уверена. Да и зачем нам знать, что будет впереди. Надо наслаждаться текущим моментом».

***

Петра отложила альбом и, скрестив руки на груди, взглянула поверх балконных перил на готовую распуститься белым цветом раннюю яблоню. Еще чуть-чуть и накинет она свою белую фату, а ее соседка слева – сирень начнет томно наполнять воздух дурманящим ароматом.

Мама очень любила запах сирени. От нахлынувших воспоминаний у Петры запершило в горле.

Из-за горшка с фикусом сорта Бенджамин, вальяжно потягиваясь, вышла Монро. Некоторое время она заинтересованно смотрела на Петру, потом, словно приняв сложное решение, запрыгнула ей на колени. Для Мони – невероятной щедрости поступок. Кошки чувствуют настроение хозяев, и сейчас Монро, обычно презирающая всяческие прикосновения, охотно подставила хозяйке свою спинку.

Петра пересела в кресло-качалку и, поглаживая урчащую кошку, прикрыла глаза.