Петроградская сторона

Тогда, не выясняя отношения,
Решая, что увидимся – обнимемся.
Карельским рассекая перешейком,
На финской спотыкаясь топонимике.
Мы пили королевский спирт разбавленный,
Считали, что разлуки только к лучшему,
Что в жизни полосатой, как шлагбаумы,
В другой полоске что-нибудь получится.
Черемухи счастливая оскомина,
Мы просыпались, радостью разбужены,
И за окном летали насекомые,
Не зная ни имён своих, ни будущего.

11.9.18

«Извозчик трюхает по Петербургу…»

Извозчик трюхает по Петербургу,
Гвардейской ленточкой перехвативши згу.
Столица очень хочет быть культурной
Гранит подцвечивая под лузгу.
Задумчивая пегая собака
Подстроилась к облупленному льву…
Перевернулась строчка Пастернака —
Ты кончилась, а я живу.
Переверсталась. Но твое сиянье
На место ставит верные слова.
Я тень, набросок углем, я мерцанье.
Я кончился. А ты жива!

8.6.16

«…я ее ревновал, я ее рифмовал…»

…я ее ревновал, я ее рифмовал,
Я приковывал рифмой-цепочкой,
И к цветочкам ее, и к зверёчкам ее,
И к заросшим брусникою кочкам.
Я над ней ворожил, я ее сторожил
У парадной ее аммиачной.
Я одною кинжал как Рогожин держал,
А другою венец новобрачный.
Мой ремень был знаком с потолочным крюком,
Взгляд дружил с электричкою встречной…
Я ее рифмовал, я ее ревновал
К площадям и Неве быстротечной.
И в моем городке у гранитной воды,
Что мильонами стерт и исхожен,
Я как пес-востронос все читаю следы
Загорелых стремительных ножек.

26.9.15

Вчера-завтра

Какую дикую блатную перемешку —
Хотел медок, а выкуси – ледок,
Насмешку да частушку-сыроежку
Принёс в себе семнадцатый годок.
В кожанках комиссарки – одалиски,
И маузер в крапивном пироге,
И столп твой, Петербург, Александрийский,
По самого по ангела в лузге.
С Царицына ли, с Бежина ли луга,
Сместилось всё и выжжено дотла.